Я понимала, что смерть Якова, кроме чисто человеческой утраты, несет в себе для Валентины потерю надежного заработка и, возможно, смысла жизни.
— Когда Эмма объявится, ты предложишь ей свои услуги? — спросила я Валю.
— Конечно. Если только она захочет. И, конечно, если она вернется. Мне почему-то кажется, что она уехала к матери. Как узнала, что произошло, так испугалась и уехала. Это очень похоже на нее.
— А где живет ее мать? — спросила я так, словно собиралась немедленно броситься туда на поиски Эммы.
— В Никольском, в семидесяти километрах отсюда.
— А фамилию ее не знаешь?
— Нет. Я забыла, мне Эмма как-то говорила…
Я попрощалась с Валентиной и, заперев на многочисленные замки-запоры-решетки несчастливую квартиру, поехала с Виком к себе. Но по пути мы заехали к Медвянникову Леве, судмедэксперту, прямо домой.
Увидев меня на пороге своей холостяцкой квартиры, Лева просиял.
— Танька! Здорово! Опять анализы принесла? — Он всегда шутил по-дурацки. Хотя на этот раз оказался прав.
— Левочка, вот здесь, в этом пакете, угадай что? — Я подняла до уровня его лица целлофановый пакет с завязанным узлом презервативом.
— Вижу, не слепой. Ты хочешь узнать, из какого материала он сделан?
— Нет, я хочу узнать, соответствует ли сперма, содержащаяся в этом презервативе, той, что ты найдешь на этих трусиках.
— Вопрос жизни и смерти? — поинтересовался он, дурачась.
— В основном — смерти. А там, как карты лягут.
— А чем расплачиваться будешь? Натурой?
— Натурой ты возьмешь, когда я погибну смертью храбрых, а пока только это. — И я достала из сумки несколько долларовых купюр.
— Обижаешь, мать, — покачал он головой.
— Неужели мало?
— Я с девушек не беру.
— А ты бери, Лева, глядишь, на дачу и накопишь. Когда будет готово?
— Если работы будет не очень много, то завтра вечером.
— Спасибо, ты настоящий друг. — Я чмокнула Левку в щеку и сбежала по лестнице вниз, где меня ждал Вик.
Я села за руль и вдруг поняла, что очень устала. Запаковать все ценные вещи Липкиных меньше чем за три часа — все-таки героический поступок. А ведь Вик ждет от меня улыбок и нежности. Какая, к черту, нежность, когда руки трясутся от перенапряжения, глаза закрываются от недосыпания, а ноги так вообще подкашиваются. До любви ли сейчас?
— Знаешь что, Вик, по-моему, тебе скоро придется заводить другую подружку. Я не игрок на этом теннисном корте. Ты понимаешь меня?
Я бросила беглый взгляд в его сторону и вдруг увидела, что он спит. Езда убаюкала его.
