— Скажи, ты не знаешь вон того, с усиками?
— Это же Люсин папа.
— А-а! Фамилия у него тоже Пестун?
— Мельников. Люся же Мельникова!
Мельников, Мельников… Очень знакомая фамилия. Знакомая по неимоверно далеким тяжелым годам… И сразу как-то, будто озаренная яркой вспышкой, встала в памяти картина: пасмурная нудная морось, чавканье сотен ног по дорожной грязи. В туманной дали синяя кромка леса. Идут солдаты, усталые, голодные, небритые… Чавкает под ногами грязь. А позади тревожно и глухо грохочет канонада… Чав, чав, чав… Еле передвигаются ноги, голова отяжелела и отупела — хоть бы один часик поспать. Прямо здесь, в поле, на сырой земле. Хоть один часик… Но сбоку слышен хрипловатый окрик лейтенанта:
— Не отставать! Не отставать!
Окрик лейтенанта Мельникова.
Владимир Андреевич поднялся и попросил Лену:
— Пусти-ка я выйду.
— Куда?
— Надо.
Она отодвинулась. Владимир Андреевич вылез из-за стола и подошел к Мельникову. Сердце не слушалось: сильно колотилось, выпрыгнуть хотело, что ли? «Спокойно, Володя, спокойно», — приказал себе Глазков.
— Со внуком вас! — остановился он возле Мельникова. Тот повернулся на стуле, но так было неудобно, и встал. Глазков пожал ему руку.
— С первым и не последним, — улыбнулся Мельников. — Мать, налей-ка нам по стопочке!
Мельников придвинул свободный стул, усадил Глазкова рядом и, обняв его за плечи, сказал:
— Слышал я о вас от Люси. Очень рад познакомиться. Только, сдается мне, где-то я вас встречал.
— Встречали, — ответил Глазков.
— Вот память дырявая стала!
— Недавно, я чуть под автобус не попал…
— Верно! Я тогда к Люське торопился.
— А я от них шел.
— Вот, понимаешь, как бывает!
— Но ведь мы с вами еще раньше встречались.
— Ну-ка, ну-ка! Напомни.
— Мы с вами однополчане.
— Ох, ты! — радостно подскочил на стуле Мельников, снимая руку с плеча Глазкова, и даже подвинулся поближе. — Ты тоже из 28… полка?
— Да. Из третьего батальона.
— Так ведь и я…
— Из второй роты.
— Батюшки мои! Как же я вас не знаю?
— Знаете! Я служил в третьем взводе.
— Так я ж командиром этого взвода был! — воскликнул Мельников, хлопнув себя по колену. — Да кто же ты такой, черт побери!
— Моя фамилия Глазков.
— Слышал.
— Не вспомните?
— Стоп, стоп… Командир третьего отделения сержант Глазков? Володя Глазков?
— Он самый.
Мельников вдруг нахмурил брови, немного отодвинулся, вероятно, для того, чтобы лучше рассмотреть Глазкова, хмыкнул раза два, скрывая этим свою растерянность. Нет, не мог признать в этом солидном мужчине с поседевшими висками прежнего сержанта, почти мальчишку. И потом… После того боя…
