О чем он?
Я некоторое время думал, следует ли задать прямой вопрос.
«Ты говорил о мире машин?» – все же спросил я.
«О партнерстве».
Мне вспомнился хакер из моего дома, который отдал машинам собственное тело в обмен на обещание вечной жизни в компьютерных сетях…
«Ты видел того парня под моей квартирой?»
«Да».
«Он напоминает труп».
«Странно, что это тебя заботит».
«Действительно, что странного? Просто живой труп, зомби. Человек без души».
«Могу заверить, что машины в данном случае не изобрели чего-то нового, а повторили вашу технологию донорства, когда человек отдает не только тело, но и ментальный образ. Воспоминания, уникальные шаблоны поведения и анализа. Он просто уснул и проснулся в другом месте. Разве с вами происходит не то же самое?»
«Копирование и стирание… Ты считаешь, машины поступили более нравственно?»
«Они обошлись без насилия».
Я заметил, что Прометей о мире машин старается говорить отстраненно. Он действительно хочет остаться нейтральным?
Мой собеседник продолжил: «Хакер добровольно отдал тело, а закон о донорстве согласия не требует. Зачитать текст последней редакции?»
«Не надо».
Казалось, голова намерена расколоться. Я смял исписанные листы и бросил их в пепельницу. Поджег и вышел в туалет. Сразу свернул к раковинам и включил проточную воду, подставил под нее голову…
Теперь многое складывалось. Работая на Прометея, я лучше узнавал мир, в котором живу. Становилось ли от этого лучше? Как новое понимание меняло отношение к системе?
Я посмотрел на собственное отражение в зеркале и увидел довольно подозрительного, неблагонадежного, сомневающегося типа. Мне вдруг захотелось показаться глазку ВК-тестера, чтобы тот проверил меня на лояльность.
Нет. Я бы все равно прошел тест. Испугался и постарался забыть о трущобах, наркобарах, живых трупах и куклах, блуждающих по улицам, о том, что у них украли. Я бы вспомнил о звездном небе, в которое мы ворвались благодаря дорогостоящей космической программе и той концентрации власти, что дала глобализация при жутком расслоении общества. Я бы вспомнил еще кое-что. Прометей говорил как раз об этом. Мы создали мир машин, которые после определенного порога сложности стали намекать создателям, что в их силах стать лучше. О чем это говорит? О том, что мы, люди, небезнадежны при всем нашем дерьме.
Я вернулся в кабинет и укололся пармиталом. Через полминуты полегчало.
– Они могут быть… этими… пересаженными или клонами? – прошептали мои губы.
