Мог ли я сказать «нет»? Отказаться?
Кто знает… Внутренний голос успел вставить «да». Исподтишка, когда сознание покинуло свой пост. В любом случае разговор уже состоялся, изменить что-либо было нельзя.
Не вставая, я порылся в ворохе бумаг на столе рядом с диваном.
«Вот он. Шприц-тюбик», – я взял маленький цилиндр и ввел иглу в шею. Сжал тюбик, и приятная волна тепла разлилась по телу. Пармитал… настоящее чудо, которое превращает нас в роботов, не знающих усталости и сомнений, даже чувства голода.
«Поднимайся, левша. Вставай», – подгонял меня внутренний голос.
Казалось, что ощущения тела исчезли, и я завис в ночном небе на высоте полукилометра, что вся эта громада завода подо мной, ее черное, поблескивающее пространство, двигается само собой.
Россыпь сигнальных огней медленно, нескончаемым потоком, уходила куда-то под спинер. Вращалась как гигантская карусель, на которую смотришь, не в силах отвести взгляда и отойти. Я будто парил над исполинским аттракционом: возрожденной промзоной Чикаго с километрами ползающего металла и высокими выхлопными башнями.
Внизу кипела механическая жизнь. Тысячи кубометров устройств совсем без участия человека создавались, разрушались и модифицировались другими устройствами. Людей там не было – с развитием робототехники и объемной печати они отошли на второй план[3]…
Внезапно огромный фонтан пламени, сорвавшийся с выхлопной башни, заслонил бо́льшую часть поля зрения. Салон озарился огненно-рыжим светом, и возник парадоксальный оптический эффект. На всю ширину лобового стекла развернулось отражение моих глаз, наложенное на столб пламени.
«Фокусы нашлемной системы», – подсказал знающий все внутренний голос.
Вокруг не было ни одного спинера. Я плыл по черному небу совершенно один. Лишь блики в стеклах по левую сторону напоминали о частях города, где еще сохранились люди.
Настроенное на режим поиска радио поймало передачу активистов Три-С. Хриплый мужской голос пытался прорваться через шторм помех:
– Программа расширенного донорства…
(Помехи).
– Ложь… – электронный шум, в котором растворялся голос, придавал передаче какое-то… отчаяние, что ли. Безысходность.
(Помехи).
– Теперь они хотят украсть не только… тела… – террорист кричал из последних сил, понимая, что трансляцию вот-вот задавит вал электронного шума.
(Помехи).
– … но и души.
Передача прекратилась и больше не возобновлялась.
«Смотри-ка, еще сопротивляются. Мелкие сошки, выдавленные на нижние уровни».
