Юрию Соколову в его боевой работе очень помогла склонность к рисованию. В специальном альбоме он изобразил в красках характерные разрывы различных снарядов в разных условиях. Этот альбом послужил отличным пособием для молодых артразведчиков.
Так шли дни за днями. Соколову подолгу приходилось, замаскировавшись, неподвижно сидеть на наблюдательном пункте у переднего края. Зимой приходилось сидеть на морозе, летом — под дождем или в тучах комаров. Но конец блокады приближался — это чувствовалось уже во всем.
Новый, 1943 год Соколов с другими артиллеристами–разведчиками встретил на наблюдательном пункте. Паек ради праздника выдали усиленный: по полбанки свиной тушенки и по чарке спирта. И даже избавили от обязательного хвойного настоя. Это тоже сочли одним из признаков чего‑то хорошего.
На батарею доставили небывалый запас снарядов. Привезли и сложили в сторонке штабеля шпал и рельсов — видно, на случай экстренного ремонта железнодорожного полотна. Неожиданно приехал и внимательно все осмотрел командующий флотом вице–адмирал Владимир Филиппович Трибуц, как всегда невозмутимый, молчаливый, деловито–спокойный.
Затем Юрий Соколов получил задание тщательно изучить позиции врага на противоположном берегу Невы в районе поселка Морозово, неподалеку от Петрокрепости. Все было ясно. Готовилось наступление.
Соколов выбрал наблюдательный пункт в лесочке, на вершине старой березы. Сделал лестницу на дерево, в развилке ветвей соорудил площадку, установил на ней стереотрубу. Изучал и учитывал в расположении врага все. Дымки, выдававшие местонахождение блиндажей. Движение транспорта. Скопление автомашин у командных пунктов. Заметил блеск стекол на заброшенной колокольне— верный признак того, что там засел вражеский наблюдатель. И до каждой цели, которую предстояло снести с лица земли, Соколов точно определил расстояние. Связь с батареей, которая находилась в 20 километрах, он поддерживал по телефону.
Юрию Соколову не довелось присутствовать при торжественном событии — чтении приказа командования о переходе в наступление. Его огласили на батарее перед строем моряков. Не довелось ему слышать пламенные слова писателя Всеволода Вишневского: Соколов в это время был на своем наблюдательном пункте, на березе—-разведчик, как всегда, воюет в одиночку.
И вот 12 января в девять ноль–ноль дружно грохнули орудия Ленинградского и Волховского фронтов и моряков Балтики. Прорыв блокады начался.
Ровно один час обрушивался на вражеские позиции смерч огня и металла, но уже через пять минут после начала артподготовки вражеские позиции заволокло дымом. Разобрать в нем что‑либо нетренированному глазу было невозможно: сотни орудий стреляли одновременно.
