«Пожалуй, пора подаваться домой. А если все же заметят? Нет, уж лучше устрою им на прощанье веселую жизнь. Под шумок уйти легче».
Лежа, Марков энергично пошевелил ногами и руками. «Действуют», — с удовлетворением отметил про себя. Вытащил автомат, проверил. Встал. Чуть пошатываясь, сбежал в пологий ход, ведущий к блиндажу, толкнул дверь. Снова наклонный ход и еще дверь. Он толкнул ее стволом автомата. Дверь распахнулась, открывая просторное, ярко освещенное помещение. То, что Марков в нем увидел, было столь неожиданным, необыкновенным, что от изумления старшина чуть не свистнул. Выстроившись в два ряда, выкатив груди и держа руки по швам, лицом к входу стояли немецкие солдаты. Все, что могло на них блестеть, было надраено до предела и ослепительно сверкало. Перед солдатами стоял выфранченный офицер и готовился раздавать солдатам медали.
Появление в блиндаже советского моряка было так неожиданно, что никто из гитлеровцев не шевельнулся, и они лишь выпучили на него глаза.
Но Марков был готов к любым встречам и не стал терять ни мгновения. Спокойно, как в тире, он выпустил по гитлеровцам очередь. Офицер обернулся, закричал. С чувством особого удовлетворения старшина выпалил из автомата прямо в этот орущий рот. Потом сгреб со столика медали, запихнул их в карман и выскочил из блиндажа.
Площадку он перебежал не переводя дыхания. У края остановился, оглянулся. Позади, в темноте, мелькали какие‑то тени. Главстаршина достал гранату, прикинул — куда бы ее?
Граната, как живая, вырвалась из его рук и описала аккуратную дугу.
В два прыжка Марков достиг откоса и бросился вниз. Позади и где‑то уже над ним раздался сочный хлопок гранаты, и вдруг вся лощина озарилась вспышками желтого огня: у пушки рвался боезапас.
При падении Марков разбил колено, ноги все еще были как неживые, с неба сыпались какие‑то щепки, камни, но он, спотыкаясь, прихрамывая, брел по лощине. Он знал: где‑то тут уже должны быть свои, И тогда можно будет как следует поспать,
В дни Великой Отечественной войны, когда гитлеровцев уже гнали прочь, наш крупный транспортный теплоход с войсками и боеприпасами шел вдоль берегов Черноморья. Вражеская подводная лодка выпустила по транспорту торпеду. Первым ее заметил сигнальщик конвойного катера.
— Торпеда! — крикнул он сорвавшимся от неожиданности голосом и, опомнившись, спокойнее доложил ее курсовой угол.
Но его звенящий крик услышали все на палубе. Торпеда шла на небольшой глубине. Стремительно пенистый след ее был хорошо виден. И было ясно, что громадный, тяжело нагруженный транспорт уклониться не успеет. Враг рассчитал точно.
