Она вскочила с кровати и подбежала к окну. Предвечернее солнце заливало своим светом улицы. Оно опустилось ниже туч, но скоро скроется за вершинами далеких гор. Надо торопиться.
Катрина сняла очки и поднесла их к кучке бумаги так, чтобы линзы сфокусировали солнечный луч на бумагу.
Там возникло маленькое отражение солнца. Она пыталась держать очки ровно, насколько позволяла дрожь в руках. Светлое пятнышко потемнело, задымилось. Бумага вокруг него стала превращаться в пепел, но не загоралась. Катрина передвинула очки, ловя ярким пятнышком край обугливающейся бумаги, продолжая фокусировать его на том жалком топливе, какое сумела раздобыть. На краешке странички сверкнул красный язычок, но бумага упорно не загоралась. Катрина прикрыла ее сложенной лодочкой ладонью и осторожно подула, стараясь не развалить всю кучку и не сдуть скопившиеся под ней пары спирта. Она все дула и дула, осторожно, размеренно, сосредоточив все внимание на красных язычках, пока не выдохлась. Когда у нее уже не осталось сил дуть, бумага наконец загорелась и пламя принялось пожирать клочки.
Схватив с койки дневник, Катрина открыла его в середине, на страницах, заложенных несколькими полосками порванной бумаги. Она не знала, длинным ли окажется написанное тайнописью послание, однако топлива у нее было очень мало, а горела бумага быстро. Она свернула бумажный квадратик в трубочку, подожгла и поднесла к первой чистой странице.
Результат не заставил себя ждать. Страница потемнела от жара там, где в нее въелась кислота. Одна за другой возникали целые строчки символов. Весь текст, написанный в форме перевернутого знака «тау», был как бы зеркальным отражением того пророчества, на котором Катрина выросла. Этот текст был на том же древнем языке. Она пробегала глазами по строчкам маланских символов, языка своих предков, и мысленно переводила их:
Ключ отмыкает Таинство,
И Таинство само становится Ключом,
И содрогнется вся Земля.
Ключ да последует за Картой звезд домой,
Дабы за одну луну погасить пламя, изрыгаемое драконом,
Не то погибнет Ключ, Земля разверзнется, и поразит растения свирепая болезнь, и дней конец наступит.
Она перечитала текст, вдумываясь в смысл слов. Они звучали как предостережение, но для полного понимания этого было слишком мало.
Здесь должно быть что-то еще.
Она схватила другой клочок бумаги, подложила его в угасающий костерок. Бумага сгорала быстрее, чем рассчитывала Катрина, а комната уже наполнилась дымом. Женщина перевернула страницу дневника и поднесла к пламени.
