Могучие звуки заупокойной службы не стихали. Между тем Афанасиус занял свое место у алтаря и повернулся лицом к братии. По обычаю, когда прелата — главу ордена горы — призывал к себе Господь Бог, прощальное слово провозглашал аббат. Он же исполнял обязанности прелата до тех пор, пока выборы не утвердят его в этой должности или не отдадут ее кому-либо другому. Однако у Т-образного креста в передней части пещеры покоились сейчас два тела: прелата — слева, аббата — справа. Впервые за всю свою безмерно долгую историю Цитадель осталась без главы.
Когда возгласы заупокойной молитвы стихли, Афанасиус поднялся на кафедру, высеченную из сталагмита, и взглянул поверх голов собравшихся на верхнюю галерею — туда, где обычно стояли Посвященные в своих зеленых сутанах. Они всегда были отделены от остальной братии, дабы хранимая ими тайна не подверглась случайному разглашению. Вместе с аббатом их должно было насчитываться тринадцать, но сегодня на галерее не было ни одного. В отсутствие же аббата либо его законного преемника из числа Посвященных произносить прощальное слово надлежало управляющему делами монастыря — Афанасиусу.
— Братья, — начал он, и голос его был едва слышен после мощных раскатов реквиема, — сегодня настал день скорби для всех нас. Мы лишились наставника. Однако смею заверить вас, что так не продлится долго. Я посовещался с главами всех разрядов братства, и мы пришли к единому мнению: выборы и прелата, и аббата должны состояться безотлагательно. — При этом известии по рядам собравшихся пробежал ропот. — Все претенденты на эти посты должны заявить о своем выдвижении до завтрашней вечерни, сами же выборы пройдут двумя днями позже. Мы единогласно решили, что подобная поспешность необходима, ибо орден нужно возрождать, а законного преемника усопших нет.
— А почему же мы оказались в таком положении? — раздался голос откуда-то из середины толпы. — Кто распорядился вывести с горы Посвященных?
Афанасиус повернулся на голос, стараясь высмотреть того монаха, который осмелился противоречить ему.
— Это я распорядился, — ответил он.
— По какому праву? — спросил уже другой голос, донесшийся из плотных рядов серых сутан, стоявших подальше.
— По праву своей совести и сострадания к своим братьям по ордену. Посвященных поразила какая-то кровавая лихорадка, им требовалась неотложная медицинская помощь, а от взрыва треснули стены, что позволило быстро вывести их наружу. Там их ожидали современные машины «скорой помощи». Я и не помыслил противиться воле Провидения. Я возблагодарил Господа Бога и поспешил распорядиться, дабы успеть спасти жизнь братьев моих. Если бы Посвященные остались здесь, их уже не было бы в живых — в этом я не сомневаюсь нисколько.
