Вышинский. Вы тогда из разговоров с Пятаковым узнали, что существует оформленная организация?
Бессонов. Да.
Вышинский. Под чьим руководством эта организация действовала?
Бессонов. Пятаков нисколько не скрывал, что организация в целом руководствовалась директивами Троцкого.
Вышинский. Что конкретно вам говорил Пятаков относительно правых и кого он называл?
Бессонов. Пятаков говорил, что предпринимаются шаги для установления организационного контакта с правыми.
Вышинский. С кем именно?
Бессонов. С Бухариным, Рыковым и Томским.
Вышинский. А эти последние — Бухарин, Рыков и Томский — со своей стороны делали какие-либо шаги в этом направлении?
Бессонов. В 1932 году Пятаков об этом говорил, правда, не останавливаясь на этом подробно.
Вышинский. Обвиняемый Бухарин, вы можете подтвердить показания Бессонова, что в этот период ваша группа вела переговоры с зиновьевской организацией о вашей работе?
Бухарин. Я подробно показал в своих показаниях на предварительном следствии, что попытки контакта правых с зиновьевцами, а потом и с троцкистами были и раньше.
Вышинский. Вы — обвиняемый Бухарин, а также Рыков и Томский — вели переговоры с Пятаковым и другими троцкистами об объединенных действиях против Советской власти?
Бухарин. Да.
Вышинский (к Бессонову). Продолжайте ваши объяснения.
Бессонов. Пятаков поставил передо мной задачу — организовать систематическую, постоянную связь с Троцким. После нескольких разговоров с ним на эту тему (это было в начале мая 1931 года) и по его совету я с рекомендательной запиской Пятакова разыскал в Берлине сына Троцкого — Седова и через него передал первое письмо Пятакова к Троцкому.
Вышинский. Скажите, где, когда, в какое время и при какой обстановке вы вручили ему письмо?
Бессонов. Седов стоял тогда в центре внимания германской, я бы сказал, бульварной прессы, ибо перед этим с его сестрой — дочерью Троцкого — произошло одно происшествие, в результате которого германская печать очень много писала о самом Троцком, об его детях и, в частности, о Седове, который в то время учился в Берлинском политехникуме. Я мог установить связь с Седовым любым образом, но, по совету Пятакова, для того, чтобы не очень афишировать это дело, воспользовался адресом, который он указал в одной из дневных берлинских газет. И по этому адресу в конце мая 1931 года с рекомендательной запиской Пятакова я разыскал Седова и имел с ним краткий разговор. Через некоторое время, встретившись с Седовым заранее условленным способом — на одном из берлинских вокзалов, я ему передал письмо от Пятакова к Троцкому. Вместе с тем были переданы и первые деньги, которые дал мне Пятаков.
