Эйрик задумчиво покусывал выбившуюся из-под кольчатого капюшона височную косицу.
– Раненых вон отправляют в Акру. Может, мне тебе руку сломать? А что? С поломанной рукой тебя наверняка отправят на галере к госпитальерам в Акру. Ну а там… Там нам ничто не помешает скрыться.
Мартин скривил рот в улыбке и постучал приятеля по раскаленному на солнце шлему. Но потом внимательно поглядел на море, где на белеющих пеной волнах покачивались распустившие паруса суда. Ну да, так можно было бы… Быстрые галеры крестоносцев то уходили к Акре, увозя раненых, то возвращались с подкреплением. Вот не далее как этим утром привезли в войско короля Ричарда самого Конрада Монферратского с прекрасно обмундированным отрядом из Тира. Конрад знал что делает: не дал своим людям и части пути пройти под палящим солнцем и обстрелом и воодушевил крестоносцев, приведя свежее подкрепление и показав, что судьба Иерусалима ему небезразлична. Недаром его так громогласно приветствовали воины на берегу, когда он вскочил на своего великолепного вороного и вихрем промчался вдоль строя. Герой! Но кое-кто даже пожалел, что в то время, когда маркиз красовался, не появились сарацины со своими луками и не подстрелили наследника престола Иерусалимского. Это позже в шеренге посмеивались, обсуждая приказ Ричарда, который велел Конраду идти под командование Гвидо, своего сюзерена. И что было делать Конраду? Не мог же он перечить главе крестоносцев в походе или, того хуже, повернуть назад? Вот и ехал теперь позади пуленов и пуатевенцев. Он с самым мрачным видом восседал на коне в своих вороненых доспехах, а затем, когда солнце стало припекать, приказал подать ему вымоченный в водах моря светлый плащ. Надолго это не спасет, но от теплового удара герой Тира все же не свалится.
Гвидо явно расстроился, поняв, что рядом будет его наследник, да еще куда более толковый воин, нежели он сам. И приказал Мартину особо следить за тем, чтобы их люди были защищены и готовы к атаке сарацин, дабы Монферрат понял, что у него в войске все в порядке и все готовы к столкновению. Однако этот день неожиданно прошел без происшествий. Неспешный марш с рассвета, остановка в самую жару, а ближе к вечеру мерное, неторопливое продолжение шествия. То же повторилось и на другой день. Все ожидали подвоха, но неприятель будто исчез. Это казалось странным.
На следующий день Гвидо был вызван к Ричарду во главу колонны. В этом не было ничего необычного: Львиное Сердце ехал впереди своего воинства под плещущимся алым стягом Плантагенетов и каждый день просил одного из предводителей разделить его общество, чтобы переговорить на марше. Он каждому уделял внимание, никого особо не поощряя, выслушивал и взвешивал рассуждения командиров о кампании. Вот и Гвидо удостоился этой чести.
