Ричарду не очень-то нравилось вести беседу на подобную тему с молодой женщиной. Этот грозный воитель смущался, оттого что приходится вникать в альковные отношения своей родни. Но дошло уже до того, что его об этом попросила Беренгария, сославшись, что ее советы насчет сближения с Обри Джоанна де Ринель попросту игнорирует. И Ричард решил сам переговорить с кузиной.
– Мы вступили в священную войну, мадам. И от каждого, кто оказался в походе, мы вправе требовать действовать сообразно заповедям Христовым. Вы говорите, что Обри дал обет целомудрия? Что ж, если это было сказано в подвластном схизматикам Константинополе, то любой наш священник легко освободит вашего супруга от подобного обета. Мне же важно, чтобы никакие сплетни и насмешки не пятнали образ крестоносца де Ринеля!
И Джоанна пообещала Ричарду, что исправит положение, будет вести себя с Обри как добронравная и приветливая жена. Ведь, ко всему прочему, у нее была и собственная причина, отчего она готова была помириться с супругом. Ибо Джоанна подозревала, что забеременела.
Благодарить ли ей за это Небо или, наоборот, ужасаться? Столько лет она считала себя бесплодной, столько молилась о ребенке, и вот теперь, когда дни ее месячных миновали и служанки уже стали шушукаться по углам о том, что же могло случиться… О, она и сама знала, что именно могло случиться! А ведь они с Обри не исполняли супружеский долг уже более полугода! Забеременеть же она могла… Да, Джоанна догадывалась, когда это произошло. Во время ее тайного свидания с Мартином в соборе Святого Андрэ. И вот теперь… О Небо! Никто не должен заподозрить, что она в тягости не от супруга. Теперь молодая женщина понимала, что, если о ее примирении с мужем не станет известно окружающим, она будет обесчещена, как блудница!
Однако помириться с Обри в Акре не вышло. И не по ее вине. Супруг просто не пришел к ней, когда она позвала его в свои покои. А у Джоанны не хватило духу сказать Беренгарии и сестре Ричарда Иоанне, что Обри пренебрегает ею – первой красавицей в свите Ричарда Английского, дамой, красоту которой были готовы восславлять его ближайшие сподвижники – начиная от молодого графа Лестера и заканчивая известным крестоносцем Жаком д’Авенским.
Что говорил сам Обри королю, Джоанна не знала. Но явно ничего хорошего о супруге, ибо вскоре в окружении короля уже стали ходить слухи, что Ричард собирается услать непокорную подданную, не прислушавшуюся к его советам. Увы, мир так устроен, что всегда и во всем винят женщину, дочь Евы, на которой лежат особо тяжкие грехи.
