Однако смешного для крестоносцев в этом было немного. Смерть настигала их везде, обстрелы держали войско в постоянном напряжении, особенно учитывая, что никто не ведал, где и когда вновь появятся конные сирийские лучники. Мусульмане с возвышенности наблюдали за продвижением колонны христианского войска вдоль береговой линии, их атаки следовали одна за другой, а с наступлением темноты даже участились. Многие крестоносцы были убиты, несмотря на ответные выстрелы лучников, раненых едва успевали отправлять в лодках на корабли. Однако те из воинов-христиан, какие были ранены легко, предпочитали оставаться в строю, как бы туго им ни приходилось. И по-прежнему двигались единой сплоченной массой, не поддаваясь на уловки людей султана разбить их колонну или быть увлеченными в атаку. Приказ Ричарда о единстве войска оставался незыблемым, и каждое из трех подразделений войска – авангард, центр и арьергард – по-прежнему представляли собой единое целое, но при этом могли самостоятельно действовать, подчиняясь своему командиру, если того требовали обстоятельства.
– Ну что, ты еще не пожалел, что отправился с крестоносцами на отвоевание пустой гробницы в Иерусалиме? – как-то спросил Мартина подъехавший к нему на марше Эйрик.
Мартин смолчал и оглянулся. Колонна крестоносцев медленно брела в полном облачении вдоль береговой линии. Солнце палило нещадно, доспехи раскалялись на воинах, а под ними еще были стегачи, подбитые льняной прядью, – иначе они не смогли бы противостоять стрелам сарацин, которые то и дело сыпались на колонну крестоносцев. Да, доспехи спасали им жизнь, но и делали ее в этом удушающем климате нестерпимой. Даже бриз с моря не приносил облегчения закованным в сталь людям. Обвисшие знамена, унылые лица, неспешный шаг пехотинцев, к которому приноравливались конники на понурых в этой духоте потных лошадях. Тяжелый путь. И все же никто не жалел, что участвует в этом марше. Крестоносцы даже порой начинали петь, убыстряя шаг.
Мартин вспомнил вчерашний вечер, когда после изнурительного дня рыцари разбили стан у моря, пройдя совсем немного, ибо Ричард, как и ранее, не хотел доводить людей до изнеможения. И вот, когда были расставлены палатки, но обессиленные люди еще не отправились на покой, священники провели вечернюю мессу. Они обходили отряды, а герольд возглашал на весь лагерь: «Господи, помоги Гробу Твоему!» Трижды взывал он к Богу, и все войско повторяло эти слова, возведя к небу глаза и руки. А после молитвы утомленные крестоносцы даже повеселели, будто вновь обрели надежду, и не было слышно никаких жалоб.
