Мартин только моргнул. После такого предложения говорить о своем отъезде весьма опасно. Крестоносец, да еще хорошо зарекомендовавший себя, вызовет подозрения, если начнет говорить, что устал и желает оставить войско… Амори не так доверчив, чтобы не начать вызнавать, отчего безземельный рыцарь Мартин Фиц-Годфри отказался от почестей и высокого положения. Не может же он сожалеть об убитых врагах! Пулены ненавидят сарацин, а Фиц-Годфри без своего покровителя Гвидо к тому же нищ и неприкаян. Даже если он постарается тайно покинуть воинство христиан, его будут искать, потребуют, чтобы вернулся, а то и обвинят в дезертирстве и казнят. Проклятье! Кажется, он не на шутку влип, так что его отъезд придется отложить до более благоприятного момента.
И Мартин, с трудом выдавив улыбку, принялся благодарить коннетабля за оказанную честь.
Тот похлопал его по плечу и направился к выходу. Но уже на пороге конюшни оглянулся и заметил, что Мартина разыскивает некий рыжий верзила. Тот явился сегодня ближе к ночи в резиденцию Лузиньянов, стал расспрашивать.
«Эйрик! Мой славный приятель Эйрик!» – обрадовался Мартин. Ну хоть одна хорошая новость сегодня!
И Мартин поспешил в привратницкую, где раздавался бас его рыжего друга, о чем-то беспечно болтавшего с охранниками.
Мартин знал Эйрика сызмальства. Этот здоровенный рыжий норвежец, потомок викингов, беспечный, как подросток, и в свои сорок лет, был к тому же язычником, посмеивающимся над верованиями христиан. Зато он свято чтил старые легенды предков далекой родины и, возможно, поэтому смотрел на мир с неким присущим северянам бесстрашием и легкостью, отмахиваясь от многих условностей.
– Клянусь молотом Тора громовержца!
[22]– воскликнул он, выслушав причины, по которым Мартин отказался сразу же покинуть с ним Сен-Жан-д’Акр, намекнув, что их просто примут за дезертиров и будут преследовать. – Чего нам бояться этих парней с крестами, малыш, когда мы выкручивались и не из таких передряг?
«Малышом» Эйрик называл приятеля всегда – с тех самых пор, как по приказу главы еврейской общины Ашера бен Соломона привел к нему маленького белокурого сироту, из которого потом по воле Ашера сделали лазутчика и превосходного воина, не раз спасавшего гонимых евреев от погромов и преследований.
Мартин откинул упавшие на глаза пряди и вздохнул. Хорошо быть таким, как Эйрик, – ни в чем не сомневающимся, не знающим угрызений совести, идущим по жизни широким шагом, не замечая тех, через кого перешагнул по пути, – поверженных противников, оставленных женщин, разбросанных по всему миру собственных детей, прежних друзей… Хотя друзьями Эйрик старался себя не обременять. Благодаря его общительности и добродушию люди сразу испытывали к рыжему норвежцу расположение, доверяли ему, делились с ним, восхищались его немалой силой и умением остроумно пошутить, рассмешить. Вот и среди людей короля Гвидо верзилу Эйрика сразу же приняли с радушием, и никто не спорил, когда их новый главнокомандующий Мартин Фиц-Годфри взял того к себе в знаменосцы.
