История русской торговли и промышленности | страница 10

Конечно, при анализе содержания договоров возникает немало споров и сомнений. Но этот упрек можно было бы сделать и большинству других исторических памятников. Наиболее спорным является вопрос о взаимоотношении между договорами. Их насчитывается четыре, из которых текст первого — договор Олега 907 г. — не сохранился, а лишь изложен летописцем, тогда как текст остальных трех договоров — Олега 911 г., Игоря 945 г. и Святослава 971 г. — помещен в летописи, хотя и передан, по-видимому, в редакции несколько попорченной и неполной. Сомнения возникали по поводу первого договора 907 г. В то время как Срезневский, Бестужев-Рюмин, Сокольский, Пахман, Мейчик признают его вполне самостоятельным договором, Эверс считает его лишь предварительным соглашением^>{37}.

Г. М. Барац усматривает в нем документ, сочиненный на основании последующего договора 945 г.^>{38}, а А.А. Шахматов полагает, что он взят из состава договора 911 г. и перенесен летописцем в 907 г.^>{39}. И по мнению В. И. Сергеевича, ограничительные статьи, которые касаются торговли русских с Византией, не могли входить в договор 907 г., когда русские полчища стояли еще у ворот Константинополя, — греки думали тогда лишь о том, как бы поскорей убрать Олега с его воинством со своей территории, но не могли вести никаких переговоров об условиях торговли. Но в то же время он не соглашался с тем, чтобы договор 907 г. имел предварительный характер в смысле установления общих начал для последующего окончательного мира, ибо это было бы слишком искусственно для первобытных условий того времени^>{40}.

Как бы то ни было, вопрос этот при изучении истории торговли имеет лишь второстепенное значение. Для нас важно признание подлинности договоров, заключенных русскими князьями с Византией, того обстоятельства, что содержание их дает нам действительно сведения о жизни X ст., а не сочинено впоследствии. Это позволяет рассматривать договоры в качестве источника, характеризующего торговлю Руси с Византией в древнейшую эпоху. Но заимствованы ли отдельные части договора 907 г. из последующих договоров того же X ст. и являлся ли договор 907 г. действительно таковым, а не проектом договора или договором, устанавливающим лишь общие начала — это мало меняет дело. Во всяком случае, он указывает на то, как производилась торговля Руси с греками в рассматриваемую эпоху.

Договоры эти, как видно из летописи, являлись результатом предварительных военных походов русских князей на Византию. Еще А. Н. Егунов обращал внимание на то, что норманны, являвшиеся бичом для стран Запада «Освободи нас, Боже, от ужасов норманнов», — молились они: a furore Normannorum liberia nos, Domine), попав в Восточную Европу, нашли здесь мало соблазнительного вследствие бедности населявших ее племен, но «зато она представляла другую и чуть ли не более важную выгоду: через нее пролегали живые, ближайшие пути на Восток и, что еще важнее, в Грецию, где уже в те времена было чем поживиться, было кого грабить»