— Тим?
Я открываю дверь. Она садится и отводит волосы с лица. Вид у нее недовольный.
— Что случилось?
— Кухня… — говорю я. Это слово, хоть и против моей воли, звучит резко, с упреком.
— В чем дело?
— Иди и посмотри.
Анна идет следом за мной. Увидев беспорядок, она шарахается и захлопывает рот ладонью.
— О Господи.
— Что такое?
Она смотрит на меня, потом на грязь и осколки, качает головой и начинает плакать.
— Не знаю. Понятия не имею…
Я ей почти верю. Анна как будто искренне удивлена и напугана, и нетрудно представить, что кто-то вломился в дом и разгромил кухню. Маньяк с топором или просто обдолбанный псих. Но нет никаких признаков насильственного вторжения — ни разбитых окон, ни вскрытых дверей.
— Я не виновата, — настойчиво говорит Анна.
— Тогда кто же? — тихо спрашиваю я и отворачиваюсь, чтобы она не заметила в моих глазах сомнение.
Беда в том, что она не помнит.
Воспоминания о прошлой ночи сливаются, но Анна точно знает, что была расстроена и полна страха, отчаяния, досады, ненависти к себе.
День начался скверно. Она спала допоздна и встала около полудня, чувствуя себя больной и усталой. Анна страшно тосковала, намного сильнее обычного, она была на грани слез. Девушка поднялась на чердак с кружкой чаю, села в большое старое кресло, которое принадлежало отцу, и дала себе волю. Она плакала, пока не заболели глаза и голова.
Днем, когда Тим ушел на работу, она заперла чердак, спустилась на кухню и полезла в холодильник. Молоко, сыр, яйца, ветчина, полупустая бутылка колы. В кладовке нашлась буханка вчерашнего хлеба. Тим исправно пополнял домашние припасы. Но Анну не привлекали ни сандвич, ни яичница. Она мечтала о большой миске супа и свежем хрустящем хлебе.
Чем дольше она рисовала себе суп, тем сильней становился соблазн. Анна не просто хотела супа — она буквально жить без него не могла. Ведь это вполне разумное желание, так почему бы и нет?
Анна нашла кошелек и обулась. Она решила, что сходит в магазин — выйдет за калитку, повернет за угол и доберется до супермаркета. Ничего сложного.
Девушка закрыла за собой дверь и зашагала по дорожке к калитке. Если идти быстро и не задумываясь, она благополучно справится. Не заплачет, не свалится безжизненным комком наземь, не окажется заложницей собственных страхов.
Она вышла за калитку и направилась в сторону Мэнли. Сначала Анна шла очень быстро и решительно, опустив голову, сосредоточившись исключительно на собственных ногах и стараясь не обращать внимания на черное облако страха, которое сгущалось в сознании, заполняя все свободные места. Но с каждым шагом становилось труднее дышать. Сердце начало бешено колотиться, руки вспотели и задрожали.
