Или там сокрыта еще и страсть?
Но в этот момент мистер Херт прокашлялся.
— Думаю, я закончил, миледи.
Мистер Мейкпис тут же отступил назад, отвел глаза и взял рубашку.
— Конечно. — Голос у Изабель бы похож на писк. Она откашлялась. — Благодарю вас, мистер Херт, за потраченное время.
— Не стоит благодарности, миледи. — Портной поклонился и, прихватив свои записи, покинул комнату.
Мистер Мейкпис натягивал бриджи, повернувшись спиной.
Пинкни жадно следила за ним с другого конца комнаты. Изабель бросила на нее суровый взгляд, одновременно лихорадочно думая, что ему сказать. Трудно было вести задушевный разговор в таком положении.
— Надеюсь, мой факел, как вы выразились, сможет осветить вашу тьму, мистер Мейкпис. Я правда…
Он резко повернулся, схватив свой жилет и сюртук.
— Прошу прощения, леди Бекинхолл, но сегодня у меня много неотложных дел. Надеюсь, вы извините меня.
Что ж, ее прогоняют — это ясно как божий день. Изабель ослепительно улыбнулась, стараясь скрыть острую боль от его слов, пронзившую ее грудь.
— Естественно, у меня и в мыслях не было мешать вашей работе. Но нам крайне необходимо начать обучение вас танцам. Скажем, завтра днем?
— Да, хорошо, — отрывисто бросил он и с коротким поклоном вышел из комнаты.
— Ему еще учиться и учиться, — заметила Пинкни, видимо, себе самой. Поймав взгляд хозяйки, она выпрямилась. — Ой, прошу прощения, миледи.
— Нет, ничего, — рассеянно отозвалась Изабель. — Мистеру Мейкпису и в самом деле еще многое надо усвоить — возможно, больше, чем успеем до бала у герцогини Арлингтон.
Изабель отправила Пинкни с распоряжением подать карету и стала мерить шагами маленькую гостиную, размышляя над трудностями с мистером Мейкписом. Его резкость, которая временами граничит с грубостью, — это больше, чем просто пренебрежение светскими манерами. В конце концов, он же родился не в какой-нибудь пещере и не волки его воспитывали. Нет, он родом из уважаемой семьи. Его сестра Темперанс сумела освоить все премудрости света — настолько, что легко вошла в роль супруги барона, — даже если и не была полностью принята аристократическим обществом.
Пинкни вернулась и объявила, что карета подана. Изабель рассеянно кивнула и покинула приют. Она пробормотала слова благодарности Гарольду, когда тот помог ей забраться внутрь, затем откинулась на спинку сиденья.
— Вы уже решили, что наденете на бал у Арлингтонов? — нерешительно спросила камеристка, устроившаяся напротив.
Изабель заморгала и взглянула на нее. Пинкни выглядела приунывшей.
