Ким свернула на Сикамор-стрит, и дыхание ее участилось. Она затормозила возле дома отца, дома, где прошли ее детство и юность. Во дворе стояла все та же ива, с которой она когда-то упала и сломала ногу. Ким показалось, что она очутилась в прошлом. Девушка подняла воротник пальто, и запах одеколона Тони в одно мгновение вернул ее в настоящее. Сознание того, что он отдал ей свое пальто, согревало душу. Это было так мило, галантно и вызывало уважение. Ким часто задавала себе вопрос: куда же подевались мужчины вроде «Здесь холодно, позвольте, я одолжу вам свое пальто»?..
И вот оказалось, что такой мужчина существует, живет и здравствует в штате Мичиган. Нужно непременно сообщить об этом Барбаре, если удастся до нее дозвониться. Ким улыбнулась. Конечно, это незначительное происшествие с пальто не совсем в счет, потому что она не встречается с этим мужчиной. Он просто оказал ей любезность. И все равно она была ему благодарна; и не только за теплое пальто, но и за возвращение к реальности. Она уже не ребенок, уныло остановившийся вечером у неприветливого дома, а взрослая женщина, которая пришла сюда не потому, что ей больше некуда пойти, а потому, что захотела прийти именно сюда.
Ким вытащила чемодан из багажника и подошла к парадному входу. В том, чтобы войти в дом через черный ход, было что-то интимное. Этот вход был предназначен только для постоянных обитателей дома. А она была гостьей. И даже не гостьей, а посетительницей.
Девушка открыла дверь и вошла. В доме стоял знакомый с детства запах — свежевыстиранного белья и воска для натирки полов. Значит, у отца работает все та же экономка.
Ким заглянула в большую гостиную направо от коридора. На полу лежал их старый, порыжевший от времени ковер. У камина Ким увидела знакомую белую меховую подстилку. Обитые дубом стены остались такими же, как она запомнила их. Да и вся мебель осталась той же. Ничего не изменилось.
Ким переступила порог и замерла. Над камином висела фотография, где они были изображены все вместе — она, мать и отец, словно все они по-прежнему жили в этом большом старом доме.
Ким вдруг почувствовала дурноту. Это просто уму непостижимо. Очевидно, отец страдал от разлуки несколько больше, чем она предполагала. Иначе почему он все эти годы не менял обстановку? Ким больше не могла смотреть на эту фотографию. Она поднялась по лестнице в свою старую спальню. Там было чисто и прибрано, но все выглядело так, словно она никуда не уезжала. В изнеможении девушка опустилась на большую двуспальную кровать и закрыла глаза.
