Тихая механическая музыка, ненавязчивая классика — вот что предпочитают сегодняшние клиенты!
Да и клиенты, увы, не те: несколько увлеченных деловыми разговорами непьющих мужчин и пожилая парочка, чинно потягивающая минеральную воду перье без газа. Веяние времени!
Ни хлопков, ни улыбок, ни всплеска эмоций, как когда-то под кафешантанный мотив. От той разухабистой музыки даже чинному иностранцу хотелось напиться и пуститься в пляс! Не важно, что и ресторан солидный, не балаганный, где своему родимому гостю не очень-то рады. Однако здесь, в России, правила не писаны тому, кому позарез нужно, — дозволено все. Шепоток при входе швейцару: мол, я от Ивана Семеновича — и мятая десятирублевка с вождем революции являлись пропуском хоть куда! А если так, то и «Тбилисо», и «Одесса — жемчужина у моря» в конце пьяного вечера, поближе к двенадцати, «для гостей столицы» все равно будут исполнены.
Все это осталось в другой жизни! А жаль! И бутылка шампанского «от нашего стола вашему столу» — широкий восточный обычай — уже не повторится никогда. Как он хорошо это все помнит! Будто не пробежали годы, будто вчера держал он немногословное, пустоватое меню и читал Марии вслух:
— «Цинандали», «Мукузани»…
— Имеется немецкое, — наклоняется к уху иностранца метрдотель. Иностранца, тогда безоговорочно обожаемого всеми. — «Молоко любимой женщины», по-немецки звучит: «Либе фрау мильх». Только для вас!
— Слышали, дама предпочитает покрепче, — одергивает его молодцеватый тридцатилетний Людвиг.
— Как скажете! Значит, графинчик столичной? Под икорку?
— И семгу.
— И соляночку на первое, как всегда?
— А мне оливье и табака! — спешит выкрикнуть Мария.
Видно, что голодна. И ей хочется всего, и выпить, и как следует поесть, и повеселиться, то есть потанцевать под звуки еще пока не разыгравшегося оркестра. А уж потом… как получится!
— Будет сделано, — с готовностью откликается официант.
Салфетка наперевес, поклон и белые перчатки не смущают бедно одетую переводчицу. Ей все нипочем, она комсомолка, она без комплексов. «Она не берет в голову!» — так звучит необычное русское выражение, которое немец с ее помощью долго заучивал.
Ей хочется поговорить о международной выставке, голова полна впечатлений. Не каждой выпадает такое счастье даже попасть туда, а уж тем более честь работать!
— Вы прекрасно справились, — хвалит Людвиг свою неунывающую помощницу.
— Слова трудные, они мне даже по-русски не знакомы, — жалуется переводчица. — Вот, например, я тут записала. — Как прилежная ученица, Мария лезет в кожаную сумочку. Она безмерно горда этим предметом своего туалета и всем своим видом старается это показать. Улыбаясь ее наивности, он следит за ней глазами.
