Чувство вины, поначалу охватившее Машу, сменилось подозрением.
— Ага, и поэтому сразу же мне замену нашел? — напомнила она Владимиру о визжащем в трубке женском голосе.
— Самоутвердиться хотел! — не моргнув глазом отбился великий спортсмен.
— Ну и как, получилось? — грустно полюбопытствовала она.
— Ты и свою, и мою жизнь под откос пустила, — театрально вздохнул спортсмен.
— Это почему же под откос? У меня муж — умный, добрый, богатый. Он меня любит больше жизни.
— А ты, ты любишь его? У тебя же тоска в глазах! Во, я вижу, и слезы!
Владимир, встав из-за стола во весь свой могучий рост, наклонился над Машей.
— Маш, бросай его. У меня теперь все есть, и квартира, и деньги. На кой тебе эта заграница! Ты же не такая!
— Мне заграница не нужна. Но его не могу бросить. Он без меня теперь пропадет, — разнервничалась Маша.
— Он ведь старше тебя, Катька говорила. Как это пропадет? Он себе свою немецкую фрау найдет.
— А я что? — Маша смотрела на свою первую безответную любовь, и старые чувства нахлынули вновь, вытащив из глубины никогда не затухавшую страсть.
— А ты за меня замуж выйдешь. И мы будем жить-поживать. Помнишь, как мечтали, когда детьми были?
— Ты шутишь. Это ты не со мной мечтал!
— Разве?
— И потом, Вовочка, я ведь уже замужем. — Маша посмотрела на свой перстень счастья.
Владимир, легко приподняв ее со стула, сгреб в охапку.
— Давай попробуем еще раз. Я так этого долго ждал. Когда узнал, что ты туда навсегда махнула, места себе не находил.
Маша от его объятий затрепетала. Вспомнилась не та холодная постель, с которой он бесцеремонно выгнал ее, а теплая батарея в подъезде после ледяной стужи. Его пальцы, пробравшиеся под ее тоненький свитер, томное детское забытье от первых интимных ласк красавчика, славного на всю школу.
— Где, Володечка, мы с тобой пробовать будем? — одернула сама себя Маша, сдерживаясь изо всех сил. — У мамы моей под носом, здесь, в малюсенькой квартире?
— Значит, по расчету вышла. Я так и знал. — Он театрально опустил голову.
— Не совсем так, Вова. Людвиг такой добрый, такой нежный. И ради меня готов на все. Я всю жизнь на раскладушке спала. И в ушанке мальчишечьей ходила. Не понимала, что живу плохо. А он мне мир показал, одел, обул, как говорится! И ему для меня ничего не жалко. Ты ведь тоже мог бы, у тебя возможности тогда были другие, не такие, как у всех. А ты выгнал меня.
— Заладила: выгнал-выгнал! Пойдем ко мне, поговорим. Тут у тебя мама, брат. У меня квартира.
