Геральт, придерживая большим пальцем оловянный колпачок графина, налил себе вина, отпил глоток и откинулся на спинку кресла. Он смотрел на чудище улыбаясь, и улыбка эта была исключительно скверной.
— Та-ак, — протяжно сказал Нивеллен, ковыряя когтями в уголке пасти. — Надо признать, ты умеешь ответить на вопрос, не употребляя много слов. Интересно, как ты управишься со следующим, который я тебе задам. Кто тебе за меня заплатил?
— Никто. Я здесь случайно.
— А ты не врешь?
— Не в моем обычае врать.
— А что в твоем обычае? Мне рассказывали о ведунах. Я запомнил, что ведуны похищают маленьких детей, которых кормят потом волшебными травами. Те, кто после этого выживут, сами становятся ведунами, колдунами с нечеловеческими способностями. Их учат убивать, искореняют все человеческие чувства и порывы. Из них делают чудовищ, которые должны убивать других чудовищ. Я слышал, как говорили, что сейчас самое время для того, чтобы кто-нибудь начал охотиться на ведунов. Потому что чудищ становится все меньше, а ведунов все больше. Съешь куропатку, пока совсем не остыла.
Нивеллен взял с тарелки куропатку, целиком сунул ее в пасть и хрупал, как сухарик, треща перемалываемыми мелкими костями.
— Почему ты ничего не говоришь? — неразборчиво спросил он, глотая. — Что из того, что о вас говорят, правда?
— Почти ничего.
— А что вранье?
— То, что чудищ становится все меньше.
— Факт. Их немало, — оскалил клыки Нивеллен. — Одно из них как раз сидит перед тобой и размышляет, хорошо ли оно сделало, пригласив тебя. Мне сразу не понравился твой цеховой знак, гость.
— Ты никакое не чудовище, Нивеллен, — сухо заметил ведун.
— А, зараза, это что-то новое. Так кто я такой, по-твоему? Кисель из клюквы? Косяк диких гусей, улетающих на юг грустным ноябрьским утром? Нет? Так, может, невинность, утраченная грудастой дочкой мельника у родника? Ну, Геральт, скажи мне, кто я. Не видишь разве, что я так и дрожу от любопытства?
— Ты не чудовище. Иначе ты не мог бы прикасаться к этому серебряному подносу. И уж ни в коем случае не взял бы в руку мой медальон.
— Ха! — гаркнул Нивеллен так, что пламя свечей на мгновение приняло горизонтальное положение. — Сегодня явно день открытия жутких тайн. Сейчас я узнаю, что эти уши выросли у меня потому, что ребенком я не любил овсянки с молоком!
— Нет, Нивеллен, — спокойно произнес Геральт. — Это результат колдовства. Я уверен, что ты знаешь, кто тебя заколдовал.
— А если и знаю, то что?
