Мистер и Миссис Миллар точно не хотели бы, чтобы их дочь отравляла себя подобной атмосферой.
— А еще медленнее мы можем двигаться, люди? — воззвала Марси к очереди. — Некоторые с голоду умирают тут, сзади.
— Там за прилавком всего один человек работает, — сказала я ей.
— И? Могли бы нанять еще людей. Спрос и предложение.
Вообще-то если судить по оценкам, Марси была последней, кому стоило разглагольствовать об экономике.
Десять минут спустя я стояла уже настолько близко к ларьку, что даже могла прочитать слово «Горчица», накорябанное черным маркером на желтой бутылке. За моей спиной Марси нетерпеливо переступала с ноги на ногу и раздраженно вздыхала.
— Я ужасно голодна. Голодна с большой буквы Г, — пожаловалась она.
Парень передо мной расплатился и унес свою еду.
— Чизбургер и колу, пожалуйста, — попросила я и, пока девушка готовила мой заказ, повернулась к Марси: — Итак. Ты с кем здесь?
На самом деле мне было абсолютно все равно, с кем она пришла — у нас даже не было общих друзей. Просто вежливость не позволяла мне больше молчать. Кроме того, Марси уже несколько недель не делала ничего, очевидно, грубого в отношении меня. И мы провели в относительном покое последние пятнадцать минут. Может, это было начало перемирия. Дела давно минувших дней и все такое.
Она зевнула, как будто говорить со мной было скучнее, чем ждать в очереди, глядя людям в затылки.
— Без обид, но я не в настроении болтать. По ощущениям я стою в очереди уже пять часов, дожидаясь обслуживания некомпетентной и ленивой девушки, которая, очевидно, не может готовить два гамбургера одновременно.
Девушка за прилавком низко опустила голову, вынимая полуфабрикаты гамбургеров из вощеной бумаги, но я знала, что она все слышала. Наверняка она ненавидела свою работу. Наверняка незаметно плевала в котлеты, когда поворачивалась спиной. И я бы не удивилась, узнав, что после смены она сидела в машине и плакала.
— Разве твой папа одобряет, что ты тусуешься на Дельфик-Бич? — спросила я Марси, слегка прищурясь. — Это ведь может подмочить безупречную репутацию семьи Миллар. Особенно теперь, когда твоего папу приняли в яхт-клуб «Харрасикет».
Лицо Марси застыло.
— А я удивлена, что твой папа позволяет тебе тусоваться здесь. Хотя… погоди… А, точно! Он же умер, — процедила она.
Моей первой реакцией был шок. Второй — возмущение ее жестокостью. Я задохнулась от гнева.
— А что такого? — заявила она, дернув плечом. — Он же мертв. Это факт. Хочешь, чтобы я перевирала факты?
