Эндер хорошо знал негласные правила войны, хотя ему было всего шесть лет. Нельзя бить лежачего, так поступают только звери.
Но он подошел к лежащему на спине телу Стилсона, размахнулся и ударил прямо по ребрам. Стилсон жалобно простонал и откатился в сторону… Эндер обошел вокруг него и снова врезал, теперь в грудь. Стилсон промолчал. Он согнулся и вздрогнул. Слезы боли и унижения потекли по его щекам.
Эндер холодно оглянулся на остальных.
— У вас есть еще время рассчитаться со мной. Вы можете избить меня даже сильнее. Но хорошенько запомните, что я сделаю с любым, кто обидит меня. Я рассчитаюсь с любым, чего бы мне это не стоило. Запомните хорошенько.
Он снова обрушил кулак на Стилсона, метя прямо в лицо. Кровь фонтаном брызнула из носа и щедро обагрила землю.
— Возможно это будет не столь уж плохо, это будет еще хуже, — напоследок добавил Эндер.
С этими словами он повернулся и пошел прочь. Никто не преследовал его. Он свернул в коридор, ведущий к остановке автобуса. Краем уха он услышал разговор за соей спиной, «Старик, ты только посмотри, как он его обработал. Проклятое отродье! Отброс». Эндер забился в угол, повернулся лицом к стене и зарыдал. Теперь я такой же, как и Питер. Они забрали монитор, и я стал как Питер. Его плечи сотрясались в беззвучных рыданиях.
— Ладно, теперь прибора нет. Как он себя ведет.
— Когда живешь годами внутри чьего-то тела, то привыкаешь к нему. Теперь я смотрю на него, вижу его лицо и не понимаю, что происходит. Я не использовал внешние проявления эмоций и выражения лица. Мне приходилось жить самими чувствами.
— Входи, здесь вряд ли подходящее место для разговора о психоанализе. Мы солдаты и редко придаемся психологическим отступлениям. Ты только что видел как он чуть не выпустил кишки главарю детской банды.
— Он был вынужден. Он не избивал его в прямом смысле, все гораздо глубже. Подобно Мазеру Рекхему в…
— Ой, пощади… Вот мнение комиссии: он выдержал испытание.
— Большей частью. Давай посмотрим как он поведет себя с братом теперь, без монитора.
— Его брат. А разве ты не опасаешься того, что может причинить ему брат?
— Ты единственный убеждал, что в этом нет ни капли риска.
— Я просмотрел некоторые прошлые записи. Я ничем не мог помочь. Я люблю этого ребенка. Я думаю, мы должны усилить дисциплину.
— Естественно, это наша обязанность. Мы злые, безнравственные демоны. Мы обещаем имбирный пряник, а сами едим живьем маленьких детишек.
* * *
— Сочувствую, Эндер, — прошептала Валентина. Она огорченно посмотрела на пластырь на шее.
