В следующий раз я проснулась при полном свете дня и тотчас же вскочила с постели, испугавшись, что проспала время завтрака. Должно быть, Фредерик уже расхаживает взад-вперед по гостиной, но не хочет посылать за мной Беллу, покуда я не высплюсь хорошенько. Решив не дожидаться служанки, я оделась сама и торопливо зашагала по коридору. Однако в гостиной никого не оказалось, и камин там не горел. Верно, час более ранний, чем мне подумалось. Я подергала за шнур звонка и подошла к окну. Дождь перестал, но в саду все еще было сыро и на дорожках разливались лужи.
Довольно долго я стояла, наблюдая за облаками, которые проплывали над верхушками деревьев, раздуваясь и гримасничая, словно карикатурные лица. Что же Белла так мешкает? Я снова позвонила и прождала еще несколько минут, но служанка все не появлялась.
Может, звонок не работает? Я вышла в полутемный пустой коридор. Слева от меня — с той стороны, откуда всегда приходили Белла и Фредерик, — находились еще две двери. Я попробовала обе, но они оказались запертыми. Коридор кончался еще одной дверью, тоже запертой.
Если вы пожелаете уехать, никто не станет вас насильно удерживать.
Конечно, дверь могли запереть ради моей же собственной безопасности: все-таки здесь сумасшедший дом.
Я зашагала по коридору в другую сторону и, проходя мимо гостиной, еще раз дернула шнур звонка. По левую руку от меня теперь тянулась глухая стена, лишь ближе к середине в ней находился проем, ведущий в другой коридор, гораздо короче, который тоже кончался запертой дверью. Кроме двери в ванную комнату рядом с моей палатой, все до единой двери были заперты, включая торцевую в дальнем конце коридора, — она, по всей видимости, вела в отделение для буйных пациентов в недавно построенном крыле здания.
Масляная лампа около моей палаты все еще горела, и из отворенной двери гостиной падал тусклый луч света. Единственным другим источником освещения служило матовое окошко — световой фонарь? — в потолке посредине коридора. Я вспомнила шаги, разбудившие меня ночью.
Вы здесь в полной безопасности, даю слово чести.
Стараясь не бежать, я возвратилась к двери в другом конце, погремела ручкой, а потом в панике принялась колотить кулаками по дубовой панели, пока боль в костяшках не вынудила меня остановиться.
Едва стихло эхо ударов, позади скрипнула половица, и меня мороз продрал по коже.
— Могу я помочь, мисс? Вам туда нельзя.
Я резко повернулась. В свете, падающем из двери гостиной, стояла служительница — не Белла, а кряжистая женщина вдвое старше, с ручищами толщиной с окорок и плоским свинячьим лицом с маленькими блестящими глазками.
