— Пока не привыкнешь, будешь чувствовать головокружение и сухость в горле, — продолжал Джейк.
Поразительная беззаботность. Мне хотелось заорать на него. Я бы и заорала, не будь в горле сухо, как в пустыне.
— Что ты наделал? — прохрипела я. — Где я?
— Тревожиться не о чем, — ответил он. Как видно, хотел меня подбодрить, но не совладал с собой и сорвался на высокомерный тон. Я даже не пыталась скрыть скепсис. — Расслабься, Бет, тебе ничего не грозит.
— Что я здесь делаю, Джейк? — Это был не столько вопрос, сколько требование.
— Разве не ясно? Ты — моя гостья, Бет, и я постараюсь, чтобы тебе у меня понравилось.
Мелькнувшая в его взгляде столь не свойственная Джейку мольба заставила меня забыть об ответе. Я круглыми глазами уставилась ему в лицо.
— Не волнуйся, Бет, здесь даже забавно, если у тебя подходящие знакомства.
Словно иллюстрируя его мысль, земля задрожала. Звук, памятный мне по прошлому лету, гремел так, что эхо отдавалось от стен. Казалось, он исходил из-за прочных стальных дверей в конце переулка. Двери напоминали вход в тюрьму строгого режима. Только за ними была не тюрьма, а, скорее, какое-то заведение. Над дверью вспыхивала неоновая вывеска: «Гордыня». Хвостик буквы Г вылезал на карниз крыши.
— «Гордыня» — из самых популярных у нас клубов, — пояснил Джейк. — И единственный вход ведет через него. Пошли?
Он царственным жестом предложил мне проследовать вперед, но мои ноги буквально приросли к земле и отказались слушаться. Пришлось Джейку взять меня под руку.
Туман, рассеявшись, открыл у дверей молодого мужчину с женщиной. Женщина была тощей, как оса, бедной и почти нагой, если не считать коротеньких черных шорт, кожаного лифчика и туфель на высочайшей из виденных мною платформ. От лифа к пупку свисали на серебряных крючках тоненькие серебряные цепочки, сеткой прикрывавшие живот. Платиновые волосы были коротко обрезаны; в вялых пальцах с черными от лака ногтями женщина держала сигарету. Я с удивлением отметила, что на молодом человеке косметики куда больше, чем на его спутнице. Глаза обведены кровавыми кругами, на ногтях — тоже черный лак. Кожаный жилет на голое тело и клетчатые штаны, подвернутые на лодыжках. Все не прикрытые одеждой части тела украшал пирсинг. Женщина облизнула кончиком языка губы с серебряной кнопкой и жадным взглядом ощупала мое тело.
— Ну-ну, — промурлыкала она, когда мы подошли ближе, — смотрите-ка, кого кот притащил. Светящаяся куколка!
— Добрый вечер, Ларисса… Эллиот.
