— Стало быть, боги милосердны ко мне, — ответил Хань Фэй-цзы.
— К тебе, — выдохнула она. — О чем ты задумался?
Так она просила его поделиться размышлениями с ней. Когда кто-нибудь другой задавал ему подобный вопрос, у него возникало ощущение, будто за ним следят. Но Цзян Цин спрашивала лишь затем, чтобы подумать о том же; давным-давно их души сплотились, чтобы стать единым целым.
— Я размышлял о природе желания, — сказал Хань Фэй-цзы.
— Чьего желания? — спросила она. — И желания чего?
«Желания исцелить твои кости, вернуть им былую силу, чтобы они не ломались от малейшего прикосновения. Чтобы ты вновь могла вставать, пусть даже просто поднимать руки, и чтобы твои мускулы не крошили кость на мелкие осколки. Чтобы мне не приходилось видеть, как медленно ты угасаешь, ведь сейчас ты весишь всего восемнадцать килограммов. Я не понимал, как все-таки счастливы мы были, до тех пор пока не познал, что нам более не суждено оставаться вместе».
— Моего желания, — вслух промолвил он. — Желания тебя.
— «Всегда домогаешься того, чего не имеешь». Кто это сказал?
— Ты, — ответил Хань Фэй-цзы. — Некоторые говорят: «…чего не можешь иметь», другие — «…чего не следует иметь». Я же говорю: «Поистине домогаться можешь лишь того, чего всегда так сильно жаждал».
— Я буду вечно принадлежать тебе.
— Этой ночью ты оставишь меня. Может, завтра днем. Может, на следующей неделе.
— Давай лучше вернемся к природе желания, — уклонилась Цзян Цин.
Как и прежде, она прибегла к философии, чтобы попытаться вывести его из состояния угрюмой меланхолии.
Он сопротивлялся ей, но только в шутку.
— Ты властная правительница, — заметил Хань Фэй-цзы. — Подобно своей духовной прародительнице, ты не склонна прощать слабости других.
Цзян Цин была наречена в честь революционной предводительницы древних времен, та женщина пыталась показать людям новый Путь, но трусливые соратники предали ее[1]. Это несправедливо, думал Хань Фэй-цзы, его жена умирает раньше, а ведь ее духовная прародительница пережила своего мужа. Кроме того, женам положено жить дольше. Внутренне женщины более целостны. И они умеют жить в своих детях. Им никогда не понять одиночества мужчин.
Но Цзян Цин не позволила ему вернуться к тягостным мыслям.
— Когда жена умирает, о чем больше всего тоскует мужчина?
Хань Фэй-цзы нарочно выбрал самый лживый ответ, какой только мог найти.
— О невозможности возлечь с ней, — сказал он.
— Желание тела, — ответствовала Цзян Цин.
Раз она настроилась продолжать разговор, Хань Фэй-цзы решил подыграть ей:
