— Просто замечательно! Я согласен. А теперь мне пора уходить отсюда. Поживу в ближайшей таверне, а то ещё Иоганн меня снова убить захочет, или граф разозлится за разрушенный храм. А Йорхен в гневе страшен, ну, был, по крайней мере, лет так эдак десять назад…
— Иди. Мы найдём тебя перед отъездом.
— Отлично, только не забудьте… — улыбнулся Август. — А то меня тут как-то пару тройку раз забывали… Но вы-то человек серьёзный, не то что Клевер… Или он просто нарочно тогда меня с собой не взял… Но, буду ждать, когда позовёте. До свидания.
Грей снова развернулся к воротам, но не успел и десять метров пройти, как из замка, гневно нахмурив брови, вышел Граф Йорхен в сопровождении десяти офицеров и двух ниамбл.
— Стой, паршивец, сбежать задумал?!
У Грея от грозной интонации Йорхена действительно возникло острое желание убежать. Но, на секунду задумавшись, решил, что такая выходка только усугубит его положение, и остановился. Ниамблы вперились в него пронзительным взглядом; Август поёжился, тряхнул головой и, сунув руку в карман, раздавил маленькую капсулу, наподобие пилюли. Воздух тут же наполнился сладким, тонким ароматом жасмина и лотосов, а от тела Грея начало исходить едва заметное, почти неуловимое светло-бирюзовое свечение.
Подобные капсулы содержали в себе концентрированные вытяжки из разнообразных растений, которые алхимиками назывались «фитоэссенциями», а аптекарями — «эфирными маслами». Эти летучие ароматические вещества значительно увеличивали мощность магических заклятий и обладали рядом специфических свойств. Правильная подборка их, помогала чародеям лучше концентрироваться, быстрее накапливать энергию и легче настраиваться на использование каких-либо чар. Существовали многочисленные «композиции» эссенций — наиболее удачные сочетания, которые маги составляли для себя самостоятельно.
От разлившегося благоухания поёжились уже ниамблы:
— Гадёныш пользуется омерзительной эльфийской магией… — Прошептала одна другой.
— Грей… Ты… ты… святотатец!!! Как ты посмел?!!! — Брызжа слюной и безумно сверкая глазами, вопрошал Йоримус. Его прямо-таки колотило от клокочущего гнева, и потому он с трудом мог подобрать подходящие слова, впрочем, это вполне компенсировал взгляд, в котором бушевало бешеное негодование.
— Спросите у Иоганна, милорд. — Отозвался чародей. Оправдываться сейчас было бесполезно, к тому же, он даже в принципе не собирался этого делать. Однако неожиданно-спокойный ответ довёл графа до окончательного исступления:
