* * *
Глаза, за несколько часов блуждания в темноте, привыкшие к созерцанию окружающего пространства в ауре, откликнулись болью, едва их коснулся свет; Андрей был вынужден остановиться, и, позабыв обо всём, что делалось вокруг, где-то с полминуты промаргиваться, возвращая себе нормальное зрение.
Зато, вновь обретя способность видеть, он ощутил, как с его души будто камень упал — он увидел Женю, одетую в окровавленную ночную сорочку. Однако радость эта была мимолётна — следующее мгновенье ознаменовалось продолжением потасовки — тени девушки, и ещё троих людей, одетых в инквизиторскую форму, метались по стенам в свете факелов. Андрея почему-то никто не заметил.
— Да вали ж ты эту чёртову ведьму! — Выкрикнул один из инквизиторов.
— Никак, сопротивляется, сука! — Отозвался другой, безуспешно пытаясь скрутить девушку, а та вёртко ускользала из его рук. Третий инквизитор обошёл её сзади, и замахнулся, намереваясь расшибить ей голову рукоятью клинка.
Серов не до конца разобрался в ситуации, но решил, что сейчас самое время вмешаться. Только не успел: кисти рук Евгении вдруг вспыхнули зелёным пламенем, и от их прикосновений оба инквизитора рухнули на пол, то ли без сознания, то ли мёртвыми, та же участь постигла и третьего… Факелы с шипением погасли, упав в воду, лишь один, выпав из рук нападавшего, зацепился за приступок и продолжал гореть, освещая пространство колеблющимся светом.
Женя, чьи глаза светились зелёным светом, повернулась к ошарашенному в очередной раз Андрею, очевидно намереваясь применить тёмные чары и к нему, и тут он уже среагировал мгновенно; в центре его ладоней зажёгся ослепительный белый свет, и маг молниеносно схватил девушку за запястья. Их взгляды соприкоснулись, и от бездонной, холодной, безжизненной тьмы, что он увидел в её глазах, ему стало жутко. Но Серов не отводил взора, противостоя ей и собственному страху, и не разжимал пальцев, хотя она пыталась вырваться.
Он будто бы заглянул в глаза самой Смерти, в её пустые глазницы, во всепоглощающую черноту… как будто погрузился в ледяной мрак, пронзающий плоть умирающего у самой последней черты. Он ощущал, как холодеет его тело, как его треплет крупной дрожью от непостижимого ужаса, подобного которому прежде не приходилось испытывать. Реальный мир становился размытым, зыбким и ускользал… утекал, будто вода сквозь пальцы. Темнота окутывала мага, пожирала, готовя к неизбежному исчезновению. Хотелось бросить всё и бежать — мчаться без оглядки, не разбирая дороги, куда угодно, лишь бы подальше отсюда, как можно дальше от Неё
