Это была единственная подлинная жизнь, в сравнении с
которой все, что не было войной, казалась пресным, как разбавленное на три
четверти вино.
Бледное солнце хлынуло в просвет низко висящих
облаков, ударив по глазам, и энониец пропустил момент, когда первая линия
имперцев, ощетинившаяся длинными копьями, врезалась в ряды такийских всадников.
Чудовищный шум этого столкновения был слышен даже через толстый стеганый
подшлемник и тяжелый шлем, из-за которого "дан-Энрикс" чувствовал
себя почти глухим.
А потом Крикс увидел мчавшегося прямо на него
такийского копейщика с подвешенным через плечо щитом. Это было похоже на турнир
- если забыть, что острие копья на этот раз заканчивалось не плавно скругленной
деревяшкой, а трехгранным стальным жалом. Как во сне, оруженосец коадъютора
увидел узкоскулое чернобородое лицо и темные глаза в подглазьях шлема. Никто
никогда не смотрел на лаконца так, как этот человек. Даже Галахос. Даже Гирс,
чуть не прикончивший его когда-то в тупике за Вдовьей долей.
Крикс отбил краем щита удар чернобородого, позволил
Фэйро до предела сократить разделявшее их расстояние и ткнул такийца острием
меча под подбородок. Закрывающая шею копьеносца кожаная бармица вполне могла бы
уберечь такийца от шальной стрелы, но острие меча прошло через нее, как гвоздь
сквозь масло.
Их отряд успел заметно потеснить такийских всадников,
когда что-то внезапно ударило Рикса под ключицу, чуть левее правого плеча. Мир
исполнил пьяное акробатического сальто, и перед глазами Рикса оказалось
пасмурное небо. Энониец запоздало понял, что упал с коня. Когда он попытался
приподняться, боль волной ударила в плечо и растеклась по шее, ребрам и руке до
самых пальцев. Крикс скосил глаза и сразу же увидел торчавшее между пластинок
на его нагруднике древко с коротким жестким оперением. Неоднократно слышавший о
том, как раненные воины вытаскивали стрелы прямо в гуще боя, чтобы продолжать сражаться,
Крикс ухватился за древко второй рукой, рванул… и чуть не прокусил себе губу
от тошнотворно-сильной вспышки боли, от которой у него мгновенно онемели
пальцы, а перед глазами вспыхнули багровые круги.
Мгновение спустя кто-то неловко, но довольно бережно
приподнял его голову, и Крикс увидел над собой лицо Линара - непривычно
бледное, с решительно закушенной губой. В широко распахнутых карих глазах
островитянина плескался такой ужас, словно он боялся, что оруженосец коадъютора
вот-вот испустит дух. "Дан-Энрикс" открыл было рот, намереваясь
объяснить, что от подобных ран не умирают – и только тогда подумал, что Линару
вообще-то полагалось находиться в дальнем арьергарде вместе с фуражирами и
остальной прислугой.
