Легкие самолеты — бипланы в основном использовались для перевозки офицеров и передачи донесений, но посадочных площадок в «котле» было немного, к тому же их расположение было хорошо известно немецкой стороне. Так что помимо атак «мессершмиттов», советским летчикам угрожала опасность быть накрытыми артиллерийским огнем в случае, если противник своевременно обнаруживал заходящую на посадку машину.
Вообще, что касается работы артиллерии, то в практически одинаковых условиях противоборствующие стороны имели совершенно разный результат.
В условиях практически полного отсутствия советской разведывательной авиации даже летчикам истребительной пришлось решать задачи, совсем уж им несвойственные. Вот что пишет Василий Голубев о боевых вылетах, сделанных летчиками 4-го ГвИАП КБФ на участке 54-й армии Волховского фронта 16 марта 1942 года: «Первым на разведку войск противника в “дамском сердце” вылетел я со своим ведомым, вторая пара — Владимир Петров с Ефимом Дмитриевым. Полчаса, меняя курсы, летаем над лесным массивом, постепенно снижаясь. Вот уже высота сто пятьдесят, но в густом ельнике ничего не видно, лишь на снегу просматриваются занесенные метелью следы гусениц, повозок, лыж. Странно, если противник здесь, то почему не ведет огня? А может быть, в этом лесу никакого врага нет? Или он почему-либо не желает себя выдавать? Так никого и не обнаружив, вернулись с задания, и я доложил, что противника даже с малой высоты не нашел. Зенитного обстрела тоже не было. Тогда командир полка приказал быстро подготовить восемь самолетов с РС-82 и нанести удар по западной опушке леса:
— Неважно, увидят там летчики что-либо или нет. О результатах удара доложить по радио. Таков приказ генерала Федюнинского. Штурмовать лесной массив, пока противник не обнаружит себя. Это — главная задача дня…»
В ходе второго вылета неприятель был обнаружен, и весь остаток дня полк использовал для штурмовки наземных целей. При этом несколько самолетов получили серьезные повреждения от огня немецкой зенитной артиллерии, а Алексей Лазукин — один из самых опытных ветеранов полка — получил тяжелое ранение и вечером того же дня скончался. И таким образом гвардейские истребители использовались в то самое время, когда сухопутные войска испытывали острейшую необходимость в эффективном воздушном прикрытии!
Ситуация с материальной частью также вскоре стала отнюдь не идеальной — помимо того, что много боевых машин было потеряно в воздушных боях, день ото дня росли и потери от зенитного огня, поскольку немцы неуклонно наращивали количество зенитных установок как в прифронтовой зоне, так и непосредственно на передовой. И несмотря на титанические усилия ПАРМ и борьбу за снижение аварийности в частях (кстати, как правило приносившую весьма положительный результат), число готовых к боевым вылетам самолетов у советской стороны становилось все меньше и меньше. В соответствии с этим на задания все чаще летали лишь самые опытные ветераны (во избежание роста потерь), а молодое пополнение предавалось вынужденному бездействию, что создавало большой дисбаланс в уровне мастерства личного состава в рамках не только отдельно взятых полков, но даже и эскадрилий. Подобная ситуация сложилась к концу марта и в 4-м ГвИАП КБФ: «И все же нехватка самолетов ощущалась все острее. Но русский человек находчив! Во всяком случае в нашем полку это было доказано на деле. Узнав, что в районе Ладожского озера и у самой линии фронта валялось несколько подбитых “ишачков”, а на трясинном болоте все еще лежал самолет, на котором погиб наш летчик Бутов, комэски попросили разрешения у командира полка создать две аварийно-эвакуационные группы и поставить во главе их инженеров Бороздина и Металышкова. Им надлежало поднять брошенные самолеты и доставить в ПАРМ для восстановления.
