— Все это надо превратить в статьи. После обеда поручите самое важное Ноли. Пусть развернется на всю катушку. — Я, улыбаясь, посмотрел на Дженнисона. — И вы, кстати, тоже можете не стесняться. Если мы проиграем, им достанется и газета, и все прочее, а нас ждут крах и разорение.
Глаза Дженнисона метали молнии, и его обычно бледное узкое лицо разрумянилось.
— Эх, жаль, что этого не видит ваш отец!
— Когда мы пускаем это в номер? — спросил Митчелл.
— В среду утром.
— Тогда времени полно: сегодняшний день, ночь и еще завтра. Годится!
Нас прервал телефонный звонок. Рэй передал мне трубку. Звонил Эндрю Робинсон.
— Я уладил то, о чем мы вчера говорили.
— Спасибо. Значит, я могу свободно передвигаться?
— Конечно. Я только что виделся с Керфью, и, надеюсь, перемирие уже началось.
— Я тоже надеюсь.
— Мне бы надо с вами поговорить, Джерри. Может, заедете ко мне вечерком?
— Нет, сегодня не получится. Давайте завтра вечером.
— Договорились. Дело терпит. В девять вас устроит?
— Вполне.
Во второй половине дня я поехал в Грейстоун. Я не стал спрашивать, примет ли меня доктор Уилкс, и пошел прямиком в кабинет. Он пронзил меня взглядом.
— Что вам угодно?
— Хочу с вами поговорить.
— О чем?
— Об очень серьезном деле.
Уилкс нервно скомкал лист бумаги, который держал в руке. Он явно раздумывал, стоит ли меня слушать. Тем временем я закрыл дверь и сел у окна.
— Нас никто не слышит?
— Нет. А в чем дело? Я спешу.
Я достал портсигар, открыл его и протянул Уилксу, но тот покачал головой. Тогда я закурил. Доктор нервно барабанил пальцами по подлокотнику кресла. Я выждал еще несколько секунд, стараясь оставаться невозмутимым, и тихо проговорил:
— Вам конец.
— Что вы имеете в виду?
— Теперь мне известно все. У вас есть алиби на вечер шестого августа между девятью и десятью часами?
— Вы думаете, мне нужно алиби?
— Не думаю, а уверен! Именно в это время убили судью Робинсона!
Он откинулся на спинку кресла, с наигранным удивлением вскинув брови.
— Но ведь всем известно, что в это время Мэджи был…
— Мертв! Или, во всяком случае, не в состоянии кого-либо убить.
Казалось, мои слова оглушили Уилкса. На несколько секунд у него перехватило дыхание. Лицо оставалось бесстрастным, но взгляд выдавал внутреннее смятение. Очевидно, он с самого начала предполагал, будто меня интересует лишь политическая подоплека побега, а потом — история Оливии Клейтон. И только теперь до Уилкса дошло, к чему я клоню.
— Так вот, когда вся история выплывет наружу, вам понадобится алиби.
