— Да, я знаю. Он просил у вас защиты, а вы отказали.
— Еще бы! Наплел небылиц о каких-то загадочных угрозах — и хоть бы тень доказательств!
— Все понятно: приказ есть приказ.
— На что вы намекаете, Джерри? Не могу же я поставить всю полицию на ноги ради первого попавшегося…
— Ну, разумеется.
— В конце концов, за все платит город, а этот хмырь — вообще не из Мидленда.
— Послушайте, в другое время я бы плюнул на все, но Хэтфилд мне нужен, и я не хочу, чтобы его разобрали на части. А Большой Босс поручил его Джеку Керфью. Вам ведь понятно, что это значит?
— Нет.
— О'кей. В следующий раз отвечу вам так же.
Лаудербек окинул взглядом пустынную улицу.
— Не валяйте дурака, Джерри. Вам отлично известно, что я ничего не могу сделать для Хэтфилда.
— Теперь уже нет. К сожалению, слишком поздно. Но постарайтесь хотя бы узнать, что с ним.
— Ладно. При условии, что вы не станете печатать ничего такого…
— По-моему, я вас еще ни разу не подводил!
А наутро я нашел на рабочем столе записку: «Городская больница, палата 35».
Хэрриет Бентли каждый день сообщала мне о состоянии Хэтфилда. На шестой день больного перевели из городской больницы в клинику «Сент-Люк», и молодой женщине разрешили его повидать. По ее словам, Хэтфилд был совершенно неузнаваем и с трудом выговаривал слова. На десятый день я не выдержал и поехал в клинику сам. Мисс Бентли не преувеличивала. На Хэтфилда и в самом деле было жалко смотреть. Даже за полторы недели врачам не удалось вернуть его лицу нормальный вид. Распухшие веки почти не открывались, а бесформенный разбитый рот с трудом ронял редкие, односложные слова. Евангелист лежал в шезлонге. Я осторожно пожал ему руку и сел в кресло рядом. Медсестра явно не собиралась оставлять нас наедине.
— Как вы себя чувствуете? — спросил я.
— Лучше, — выдохнул Хэтфилд.
Медсестра вышла в ванную, но позаботилась оставить дверь открытой.
— Вы скоро поправитесь. В следующий раз осторожнее переходите улицу.
— Да… я… сам… виноват…
Казалось, Хэтфилд говорит с набитым ртом.
Хэрриет Бентли предупредила меня, что в больнице евангелист заявил, будто попал под машину. Но я-то знал, что ему это объяснение подсказали.
Медсестра вышла из ванной, и я внимательно посмотрел на нее. Эту женщину я уже видел в компании ребят Джека Керфью. Она так и осталась в палате, и мы с Хэтфилдом стали говорить о всяких пустяках. Но взглядом я старался дать ему понять, что еще вернусь.
Минут через десять я покинул палату. Эта сестра дежурила с семи утра до семи вечера. Вернувшись в «Сент-Люк» в девять часов, когда последние посетители как раз уходили домой, я решительно взбежал по лестнице на третий этаж. Путь преградила дежурная, но мне удалось найти убедительный аргумент — пятидесятидолларовая бумажка сделала свое дело.
