— Не вижу причин…
— Но мы правда не отнимем у вас много времени. — Вид у меня был очень унылый.
Он пожал плечами и жестом пригласил войти, а потом провел в свой кабинет, стены которого были увешаны фотографиями, дипломами, почетными грамотами и другими наградами тридцатилетней давности за успехи в науке и спорте.
— Как я уже объяснял вот ей, — сказал он ледяным тоном, — у меня крайне секретная работа. Это, конечно, прискорбно, что деньги украли. Но, мысля глобально, в интересах национальной безопасности я принял решение просить не проводить дальнейшего расследования.
Грэм натянуто и явно неискренне улыбнулся.
— Да и к чему обременять местную полицию? У них слишком много более важных дел, чем помогать беспечному компьютерщику, который оставляет свою чековую книжку там, где ей быть не положено.
Мы уселись у круглого кофейного столика со стеклянной столешницей, имевшей углубление в центре. Под стеклом лежали снимки хозяина во время занятий спортом в колледже — преимущественно футболом и теннисом. По стенам были развешаны фото и с другими сюжетами. Семейные торжества, школьные праздники, поездки на каникулы. На нескольких из них, как я понял, в кадр попал и его сын — очевидно, тот самый, чье образование оказалось теперь под угрозой. Дочки, учившиеся в разных колледжах, как выяснилось, были близнецами. На дюжине более поздних фотографий отца семейства запечатлели с известными бизнесменами и двумя-тремя политическими деятелями.
Никто из прочих членов семейства к нам не вышел, хотя на обеденном столе я заметил две чашки с недопитым кофе рядом с разобранным по отдельным разделам воскресным номером «Вашингтон пост» и слышал приглушенные звуки радиостанции Эн-пи-ар. Кроме того, наверху иногда поскрипывали половицы. Потом донесся стук закрывшейся двери. Похоже, узнав о приближении разбойников, мистер Грэм отправил женщин и детей в горы.
— Мне жаль детектива Келлера.
— Кесслера.
— Жаль потраченных им усилий. Когда мы с ним беседовали, он показался мне симпатичным малым. Я слышал, — он бросил на Дюбойс еще один злобный взгляд, — что какой-то наемный убийца или кто-то в этом роде теперь по каким-то неизвестным мне причинам устроил на него охоту.
Построение последней фразы заинтересовало меня.
— Мне действительно жаль его. Однако случившееся со мною не имеет со всем этим ничего общего. Неужели вы в самом деле думаете, что человек, укравший мою чековую книжку, хочет теперь убить его? В этом нет ни малейшего смысла.
