— Любош хватит. Пан майор, лучше спойте. Зденек, под шумок, притащил гитару из оркестрика кабачка. А Вацлав смотрел на сногсшибательную дамочку куртуазного обличия. Просьба Зденека была в тему. Вацлав спел. Последнюю песню он пел и удивлялся про себя, откуда он знает слова и ноты этого хита (пел он песню Джо Дассена Et si tu n'existais pas). А потом….
— А чей это орден, пан майор? — Вацлав объяснил. Лицо незнакомки приняло томно-решительный облик. — О, а ты — брутальный тип, «мсье смертоносная бабочка». Поехали ко мне, я на машине. Незнакомку звали Эммануэль Валентайн.
Да и потом, остальные леди сначала спрашивали о советском ордене, а потом говорили, что они на машине. И Вацлав безмятежно «порхал» по Новой Праге.
Только через неделю после «попадаловского прилета» экипаж Вацлава поднялся в воздух. Позарез нужны были фотоснимки Новой Праги для картографического отдела Генштаба ВС ЧСР.
Из заведения мадам Дран, мы возвращались в четвёртом часу; дорвались до свежатинки, господа. Оставили лялям двести рублей ассигнациями и не жалели.
— Чёртово шампанское, Борн, расплатись, а я… — Борисов побежал в кустики. Расплатился и медленно пошёл к парадному «Астории». — И была нега, и должен быть сон. И сон отодвинулся. Из сумрака вышли четверо тёмных. Двое с дубинами, и двое с засунутыми во внутренние карманы пиджаков правыми ладонями.
— Добро гони, обтёрханный. Чемоданчик давай, по-тихому, — так вот по-простому изрек мне невысокий крепыш. А чемоданчик имел секрет. Если нажать на большую кнопку, он открывался и падал вниз, а в руках у меня оказался МП-38, готовый к стрельбе. Тах-тах-тах. Три пули полетело в «бандито». Двое со стонами упали, двое с очень сумрачными лицами и раскрытыми ртами, с ужасом смотрели на немецкую машинку смерти.
— Дубьё на землю. Лечь! — из кустов, мне на помощь, вылетел Борисов с пистолетом.
— Борисов, следи! — и, уходя рывками влево, ринулся в сумрак. «Подстрахуй, братуху» — не имелось в наличии, на моё счастье. Рыскал по полумраку зря. Окликнул Борисова и вышел из сумрака. Охраняемых тёмных стало пятеро.
— Это, кто?
— Да вот, Борн, какой-то Саид, нарисовался, еле берданку отобрал, — отозвался Борисов. Сунул ПП на место. Прибежали, дующие в свистки, трое городовых.
— Господа, кто стрелял? — отдуваясь, спросил самый мордатый из них.
— Я.
— Зачем? Фух-фух.
— Что бы в меня не стрельнули. Урядники осмотрели раненых в правую руку двух грабителей. Перед этим Борисов выудил из их карманов два «Нагана». У меня начался отходняк. Выглянул бледный портье, и оказался шустрым малым. Увидел нас и городовых, мигом успокоился. Вызвал криминалистов, принёс водки и сдал «Саида»:
