— Ой, мальчики, вы же ещё не обедали, — это Эльза озаботилась.
— Эльза Густавовна, назначаю вас домоправительницей. И вывалил ей в руки все ключи. — И тут ещё…
— А как теперь к тебе обращаться? — перебила меня Зося.
— Как, как, хозяин, господин.
— А рожа не треснет? — от горя потерянных родных у Зоси уже ничего не осталось.
— Два наряда вне очереди, Зося.
— Ты, чё, борзеешь?
— Пять нарядов, Зося.
— Правда, а почему, сразу — хозяин? — влезла в диспут Лиэль.
— Два наряда вне очереди…
— Дочка, нельзя старших перебивать, — пришла мне на помощь Эльза.
— В общем, есть… — продолжил.
— Пан рыцарь, — тут влез Борисов, — а я что буду — Санчо Пансой? Или твоим холопом? Со старослужащим номер с нарядами вне очереди не катил.
— Нет, Иван Николаевич, ты у нас будешь вождь — Бизон Большой Мотор. Я тебе жалую флигель. И можешь выбрать себе скво, — сказал и, сдерживая смех, церемониально поклонился.
— Наряды мы себе в чемоданах подберём, э, хозяин? — Зося исправлялась.
— Продолжайте, о, господин, твои недостойные слуги посмели прервать твои мудрейшие речи. Все заулыбались. От Лиэль такого не ожидал. — Вот тебе и мамина дочка! Я замялся.
— Смелее, хозяин! — А Зося — язва.
— В общем, э, надо где-то расположить гарем. Я обеспокоенно смотрел на хохочущих лялек и Борисова, который чуть по полу не катался от смеха. Посмотрит на моё недоумевающее лицо и новый раскат хохота. Вытирая, выступившие от смеха, слёзы Эльза сказала: — Да умеешь ты, Борн, удивлять. Сразу тебе наложниц подавай! Смотрите, ещё и лицо недоумевающее.
— Вообще то, Эльза Густавовна, гарем — это женская половина дома.
— Да ты что!
— Гейши, мля, вы кормить нас будите или как? Пошли обедать.
Лейтенант с сержантом сидели в купе начкара. Веня крутил в руках кружку с остывшим чаем и обдумывал ситуацию, в которую они вляпались.
— Фантастика, какая то. Чёрт, чёрт, чёрт. Ну почему такая невезуха и прямо в первую же поездку. Куда нас занесло? Чем мы так кого-то разозлили? И как выпутываться? Казаки эти. Откуда они взялись на наши головы? Их же здесь с полк наберётся. Сдаться, или застрелиться с горя. Молодой же я ещё или как? Всё плохое приходит слишком рано, а хорошее запаздывает, блин. Но это у лейтенанта только в мыслях было. Большого дискомфорта он не ощущал. Веня с четырнадцати лет был человеком самостоятельным. Занятия боксом и любовь к лошадям способствовали быть независимым, решительным и обстоятельным. Рублёв, в отличие от лейтенанта, думал совсем иначе. — Так, «дембель» по ходу наступит не через четыре месяца, а прямо сейчас! Кайф! Надо как-то уговорить летёху, и можно сваливать на все четыре стороны. С кентами, я не пропаду, лишь бы только Веня не выпендривался. А то начнёт строить из себя героя. Пусть они с «духом» геройствуют, а у меня хата с краю. Рублёв душевного раздрая не имел. Парень был из простой, рабочей семьи.
