— Это же казаки! Белые! — пискнул машинист. Веня забрался назад в тамбур и закрыл дверь. Потом они заполошно советовались:
— Что делать? И кто виноват, что они так влипли.
— Командир, давай дёргать отсюда!
— Куда дёргать? И кто нам поможет. После этого зэки стали требовать чай, потом солдаты — завтрак. И не пришедший ни к какому решению, Веня, стал «официантом», два с половиной часа пролетели незаметно и в хлопотах. Потом зэкам стало жарко и они стали роптать, солдаты стали звереть, казаки появились и стали накапливаться на площади. Веня, плюнув на устав, достал автомат из оружейного сейфа, вышел на перрон и крикнул несуразную фразу: «Позовите советское руководство». И из автомата выпустил очередь в воздух. Казаки его, понимаешь, нервировали, и зэки тоже. Когда лейтенант вернулся в вагон, там всё было чинно и благородно. Казаков с площади как рукой сдуло. Веня успокоился и стал ждать. Помощи или чуда.
Николаич поехал первым, я, приноровившись к «Ниссану», сам, ехал за ним, отстав метров на сто. На привокзальной площади притормозил. — О, у вагона стоит, какой-то военный в советской полевой форме. Озирается. Кобуру лапает. Не знает, что делать. Ну, извини, солдатик, у меня свои проблемы, почтовые. Хм, а состав можно тут не хило толкануть! И по газам. Доехал до дома, пересказал Борисову, что видел у вокзала. Николаич пожаловался на рыдающих лялек.
— Борн они мне всю машину залили! А я только один способ знаю, как их успокоить. Посочувствовал Борисову. Новообретённый джип загнал во двор, сунувшемуся за мной Николаичу, показал «Стоп», скрестив руки на груди.
— Ты чё, не пускаешь? — Борисов серчал и удивлялся.
— Ванечка, он, что нас к себе не пускает. Борн, мля! Я стоял у «ЗиРа» и смотрел на зарёванных и осунувшихся лялек. — О, уже — Ванечка и млякает!
— Борисов, а зачем им в станице две почты? — задал простой вопрос. Борисов вопрос не понял, зато Эльза стала сразу в стойку:
— Борн, я не позволю грабить почту! Категорически!
— Борн, ты чего это фамильярничаешь? — встал на сторону Эльзы Николаич. А мне нужен был союзник, что бы работой отвлечь лялек от их горя, ну и провернуть мародёрку, что тут скрывать. Совесть моя глухо молчала. Борисова отозвал в сторонку переговорить. Сначала он и слышать меня не хотел, потом врубился.
— И «Микру» надо забрать. Это уже нам вдвоём припомнилось. Вернулись к машине. Эльза с подозрением на «шовинистический мужской заговор» стала нас образумливать. Но Борисов зашёл, как говорится, с другой стороны:
