ГОСТЬ. Люблю.
МАТЬ. Почему же ты не ласкаешь меня?
ГОСТЬ. Я немного устал. Ты слишком резва.
МАТЬ. Нет, ты не любишь меня.
ГОСТЬ. Идиотка, я же сказал, что люблю.
МАТЬ. Я обо всем рассказала дочери.
ГОСТЬ. О чем?
МАТЬ. О нашей любви.
ГОСТЬ. Я знаю.
МАТЬ. Дочь мне тоже все рассказала.
ГОСТЬ. Да? И что же она рассказала?
МАТЬ. Ты подлец! Мерзавец и подлец!
ГОСТЬ. Ну, наконец-то я могу уйти.
МАТЬ. Нет! Постой! Мы должны объясниться!
Со мной сейчас случится истерика.
ГОСТЬ. Подожди, подожди! Как там? Я сейчас хлопну в ладоши! (Хлопает в ладоши) Начинай!
МАТЬ. Отец! Скажи, наконец, хоть что-нибудь!!!
ОТЕЦ. А что? Неплохо, неплохо. Слегка переиграно, но в целом вполне пристойное зрелище.
Мать мне понравилась больше.
ГОСТЬ. Нет.
ОТЕЦ. Нет?
ГОСТЬ. Нет.
ОТЕЦ. Странно. (Жене) Пойдем, дорогая. (Уходят)
ГОСТЬ. Единственное, что меня влечет в жизни, -- это музыка водопроводных сетей. Я готов часами слушать урчание и похрипывание труб. Как совершенна водопроводная система. Ни одна женщина в мире не обладает таким изысканным совершенством.
ДОЧЬ. Ты должен меня любить хотя бы из жалости. У меня мигрень, сердцебиение, несварение желудка, боли в печени, провалы памяти. Это следствие твоего жестокого обращения со мной.
ГОСТЬ. Прочь, распутница! Чистая вода налаженной системы смыла грязь с моей души и я понял, что прошлое было ошибкой.
Хорошо, выслушай меня. Милая! Дорогая! Представь на минуту, что ты добилась своего. И что? Водопроводные сети всех других городов придут в негодность. Каждое утро ты будешь кормить меня борщом и давать мне кофе со сливками. А потом появится какой-нибудь монтажник или инженер и начнет нагло выпивать мои сливки. В первую очередь ты же сама будешь страдать от этого.
Я родился свободным. Все свое детство я мечтал о служении людям. Я видел свою дорогу ровной и залитой светом. Я шел по ней гордо, чиня все водопроводные сети подряд.
Но годы, плохое оборудование и дурные люди сломали меня. Стоило мне уйти из города, и трубы ржавели, желчные старики строчили моему начальству раздраженные письма. Как будто это я виноват, что в нашем мире ничего нельзя сохранить. Сначала меня выгнали из одной фирмы. Потом из другой. Моя одежда превратилась в лохмотья, пыль дорог въелась в кожу. Я стал пользоваться любой возможностью приработка, не совместимого с моим призванием. Природа требовала своего, и я соблазнял женщин, близких к водопроводным сетям и просто попутчиц. Иногда это доставляло радость, иногда печаль.
