Он стиснул кулаки и зашагал по асфальтовой дорожке, ведущей в охраняемую чащу леса.
— Зачем взваливать непосильную тяжесть на и без того хрупкие плечи? Может, прикажешь меня кастрировать? Но сперва прибавь жалование и дай квартиру с видом на Кремль.
— Я пошутил. После меня ей не захочется связываться с таким, как ты.
Он изрек эту мудрость уверенным тоном. Я точно знал, что еще минуту назад он этой уверенности не чувствовал.
— Спит, — сказал Лев, когда мы завтракали на террасе. — Как и все дети, любит поспать. — Его физиономия приняла почти умильное выражение. — Кожа у нее как шелк. И всю ночь раскрывается. Никак не приучу спать в пижаме.
— Ты поедешь один?
— За мной заедет знакомый генерал. — Лев понизил голос до шепота. — У Вовки, как тебе известно, завтра день рождения. Ты уж извини меня.
— Сперва распиши по пунктам, что можно, а чего нельзя. Ты знаешь, что я люблю, чтобы все было по инструкции и без неожиданностей, — тоном канцелярского зануды завел я. — Надеюсь, девушка не станет проситься ко мне на колени.
— А, делайте что хотите. — Лев махнул рукой и опрокинул стакан с апельсиновым соком. — Если она шлюха по натуре, все равно не убережешь. Даже если под стеклянный колпак посадишь. — Он подождал, когда уйдет прислуга, менявшая скатерть, и добавил, глядя куда-то в сторону: — Но помни: я не всегда за себя отвечаю.
Потом, когда мы пили в беседке кофе с коньяком и курили сигары, Лев сказал:
— Я примитивен в сексе — так Мариша говорит. Правда, она сама не очень-то большой специалист по этому делу, хоть и всякие книжки читает, видик смотрит. Ты, я думаю, много чего знаешь. Научишь?
— Из меня никудышный теоретик. Лучше сходи в бордель.
— Был. И в Париже, и во Франкфурте. Не стоит у меня на проституток, хоть ты тресни. Как подумаю, что им каждый кому не лень сует в это самое место, сразу охота пропадает.
— В Афгане, помню, ты был не таким разборчивым.
— То, брат, было в молодости. А потом эти мусульманки себя блюдут. Правда, Коршунов оттуда трипперок привез, но он мог его и от своих педиков получить — ты же знаешь, он, как теперь говорят, двустволка. — Лев налил еще по рюмке коньяка. — Я иногда чувствую себя преступником. Ей ведь нет восемнадцати. Я ее уже три года знаю. Эх, как быстро летит время!
Три года назад Лев еще не был женат. Три года назад я уже работал на него и находился при нем что называется денно и нощно. Но ни о чем не догадывался. Я знал, что последние десять месяцев Лев пишет книгу. Автобиографическую, с экскурсами в высшие эшелоны власти, куда он попал каким-то чудом.
