Пусть точит в голове жук, пусть болит она, раскалываясь на части, но ему ли боятся боли?!
Он никогда ее не боялся, он никогда и ничего не боялся…
Теперь, когда его слава достигла Асгарда, – тем более! Сам Один решил посмотреть, как он расправится с великанами – это ли не высшая честь для воина!
Внутри у Агни давно уже было все сухо, жарко, как под летним солнцем на голых, раскаленных камнях. Последнее время даже прохладное пиво не могло залить этот жар, его ничто не могло залить, внутренний жар тряс его до лихорадки… Впрочем, нет, хмельное молоко божественной козы Хейдрун, что пьют эйнхирии за столом Одина, наверняка потушило бы пожар внутри, размочило бы сухость, понимал воин.
Но эту честь – сесть за стол Бога Павших – надо еще заслужить!
Временами ему даже казалось несправедливым, что он все рубит и рубит врагов, где увидит – сразу начинает рубить, а валькирии все еще не прилетают за ним, чтобы посадить за стол героев. Где же тут справедливость, о боги?!
Ничего, ничего, успокаивал себя Агни, вот сейчас он расправится с великанами, и тогда…
Смотри, Один, смотрите Тор, Тюр и Фрейр, смотрите боги и богини!
Сгрудившись на краю каменного выступа, воины видели, как Агни неслышно сдвинулся с места, пошел по кругу, легко переступая на длинных ногах. Огибал и, одновременно, приближался к ним, словно прижимал к краю.
Казалось, все тот же привычный Агни, с которым не раз сидел за одним столом, поднимая чары с крепким пивом, стоит только его окликнуть, мол, хватит, кончай, не шути больше, не нужно… И все-таки – не такой. Новый, незнакомый, страшный, словно и правда – осталась от него одна оболочка, а дух стал уже другим, чужим, и это отчетливо ощущаешь.
От Агни остро, по-звериному пахло немытым телом, это тоже чувствовалось. У свеонов даже дети сызмальства приучаются содержать себя чистоте, а Безумный забыл, наверное, когда мылся последний раз. Шлема нет, кольчуга местами надорвана, по одежде и в волосах – бурые пятна крови. И глубокие царапины на впалых щеках, словно его драли лесные коты…
Или – сам себя драл ногтями?
Да, злое, темное безумие Агни чувствуешь даже на расстоянии, подумал Сьевнар. Глаза – красные, ненавидящие, без проблеска мысли. Смотрят как будто на них, но вроде бы и не видят. И улыбается чему-то.
Оскаливается?
Сьевнар вдруг отчетливо понял, что вряд ли уйдет живым с этого уступа. Будь на их месте Рорик Неистовый, Гулли Медвежья Лапа, Энтар Дровосек, Бали Широкий или еще кто-нибудь из опытных воинов – те бы справились, навалившись сообща. А им, молодым, пожалуй, не одолеть одного из самых знаменитых бойцов побережья. Однажды, рассказывали, Агни Сильный, сражаясь в одиночку двумя мечами, подряд зарубил восемь воинов-куршей, нападавших скопом, а девятому, последнему, перегрыз зубами горловое яблоко, потому что оба его меча были сломаны.
