Горячая, широкая ярость волной захлестнула его, оторвала от ложа умирающего, вздернула на ноги, судорогой свела сжатые кулаки.
– Убью! Сегодня же! Сейчас!
Люди, толпившиеся вокруг ложа, отпрянули. Конунг сам не заметил, как в руке у него оказался меч. Огонь смоляных факелов, развешанных на балках вдоль длинных стен, бросил на начищенный клинок пригоршню красноватых отблесков…
Теперь окружающие откровенно шарахнулись в стороны.
Сильная, широкая ладонь перехватила его запястье. Якоб-скальд, бывший дядька, навалился на плечи, задышал ему в самое ухо:
– Подожди, конунг, не спеши! Убери оружие, Рорик! Разобраться надо…
Но даже не этот привычный голос, которого он слушался еще мальчишкой, привел его в чувство.
– Брат… Рорик… – прошелестел Альв.
И конунг услышал его. Бросил меч в ножны, снова опустился перед ним на колени, опять бережно подхватил ладонями его руку.
– Я здесь, брат! Я с тобой!
– Хорошо…
– Альв, ответь, это был поединок? – лохматая голова Якоба возникла где-то совсем рядом. – Вы дрались со Сьевнаром Складным? Или он напал на тебя со спины? Ответь, это нужно знать!
Конунг неожиданно почувствовал злость на дядьку. Чего он хочет, зачем пристает к братишке? Не теперь бы, не сейчас…
Но Рорик сдержал себя. Дядька прав, это нужно знать. Старый Якоб никогда не теряет головы по горячке, хотя это и злит порой.
– Ответь! – наклонялся скальд к умирающему. – Вы честно сражались или он напал?
– Ответь, брат! – попросил Рорик.
– Рорик… Брат…
– Я здесь!
– Он напал на меня, Рорик… Ударил сзади… Я не успел заметить, как он напал… Если бы я заметил, я бы убил его… Не заметил… Веришь?
Он говорил медленно, еле слышно, и Рорик почти физически чувствовал, как трудно, как больно ему говорить. Боль брата словно бы передавалась ему. В груди у конунга закололо, как будто у него тоже торчал кинжал между лопаток.
– Ты веришь мне, Рорик? Напал… Внезапно… Ты отомстишь за меня? Ты убьешь его?
Рорику показалось, что ладонь брата чуть шевельнулась в его руках, пытаясь сжать пальцы.
– Я обещаю! Я клянусь тебе, брат! Я отомщу за тебя, и пусть боги станут свидетелями моей клятвы!
– Хорошо…
Альв улыбался?
Рорик видел – кровь, пузырившаяся на бледных губах, стала гуще, чернее, пошла обильнее. Начала стекать на меховой покров неторопливой, тягучей струйкой. Светлые, полуоткрытые глаза брата неподвижно застыли, и ему показалось, что в них тоже заиграли красные, кровавые отблески, как на холодном клинке.
Рорик, конечно, не мог знать, что Альв действительно хотел улыбнуться.
