Кстати в Кремле я впервые увидел живьем Сталина — никаких положительных эмоций он у меня не вызвал.
Берия намекал нам на встречу с вождем, да мы отнекивались, ссылаясь на нехватку времени и моральную неподготовленность. Врали, конечно, а что делать.
Я был абсолютно уверен, моя встреча со Сталиным ничем хорошим не закончится — для него естественно. Потому и оттягивал насколько мог, но чему быть того не миновать.
Седьмого ноября присутствуя на параде на Красной площади, нас разыскал порученец Берии и предупредил — десятого ноября, в десять утра за вами заедет машина, предстоит важная встреча, будьте в хорошей форме — в прямом и переносном смысле.
Помню тогда сказал Семену:
— Все, кончилась спокойная жизнь. Нас с тобой хочет видеть Сталин.
— Ничего, командир, прорвемся.
— Да уж…
Но все это случится потом, а пока мы отдыхали с девушками в приличном одноместном номере — отрывались, так сказать, на полную катушку, обмывая наши награды.
Утром десятого сказал Семену — на встречу ты не поедешь, заболеешь гриппом.
— Почему?
— Потому, хочу свести наши будущие неприятности к минимуму.
По дороге понял, везут в Кремль — уже легче, а то выбирайся с дачи, бей ноги — оно мне надо?
Перед рандеву с усатым вождем, меня тщательно обыскал амбалистый грузин в форме, без знаков различия. Берия присутствовал первые двадцать минут, затем, по кивку вождя, вышел.
Разговор велся в основном на военные темы, вдруг Сталин спросил:
— Товарищ Романов, зачем вы нацепили мелкобуржуазное украшение.
Не кривя душой ответил:
— Для меня печатка не столько украшение, сколько атрибут царской власти — я ставлю печать на своих указах. В тринадцатом веке я царь Великой Руси, но видимо в другом измерении.
Сталин попыхтел трубкой.
— Ну, расскажите как там в будущем, ведь оттуда вы к нам прибыли, как мне доложили.
— Думаю правда вам не понравится.
— Я слушаю вас, товарищ Романов.
Ну я и вывалил на него Хрущевское разоблачение культа личности, зверства НКВД и несчастливые судьбы его детей. Я видел, он ощетинился, присмотрелся внимательней — э брат, да ты меня, как того гонца с плохой вестью, решил в живых не оставлять, ну что же, ты, вождь, сам выбрал свою судьбу.
Я посмотрел ему в глаза — бандит, он и есть бандит.
Хлопнул энергоударом в область сердца, в треть силы. Даже руки не поднимал, так плечами передернул. Сталин побледнел, пытался дотянуться до кнопки вызова адъютанта, нет, не получилось. Лицо вождя перекосила мучительная судорога, он схватился за грудь руками и с коротким стоном обмяк в кресле.
