Мы, насколько могли удовлетворили его любопытство.
Под занавес разговор зашел о негативных проявлениях отдельных генералов и некоторых народностях, запятнавших себя предательством и зверскими расправами с красноармейцами и советским населением. А адмирала Октябрьского, будущего командира Севастопольской обороны, я потребовал вызвать в Москву и расстрелять.
— За что, Владимир Михайлович, — коротко поинтересовался Берия.
— За измену Родине, он бросит осажденный Севастополь, десятки тысяч моряков и красноармейцев погибнут в окружении. — Особенно зверствовать будут крымские татары. — Кстати, приведу документальный факт — татарская дивизия в полном составе сдастся в плен немцам.
Лаврентий Павлович не выдержал и забегал по кабинету, ругаясь по-грузински.
Упал в кресло, отдышался и спросил:
— Чем еще порадуете.
— Лаврентий Павлович, может хватит на сегодня, если мы дальше начнем озвучивать историю Великой Отечественной войны — вы не выдержите и перестреляете половину генералитета во главе с Жуковым.
— А с ним то что не так — настороженно блеснул своим пенсне Берия.
— Он положит столько наших солдат — фрицы только рады будут, козел редкой масти.
— Палач — прогудел Скуратов.
— Правильное замечание.
— Хорошо, товарищи, встретимся завтра в пятнадцать ноль ноль. — Никто не должен знать — он замялся. — Вы владеете особо секретной информацией, ну вы меня поняли.
— Не беспокойтесь, вы Лаврентий Павлович, единственный человек в этом времени, с которым мы так откровенно беседовали.
Обратно нас везли на служебной машине, не доезжая несколько кварталов Скуратов вдруг попросил остановиться.
— Вы езжайте, я скоро буду.
У бабуси застал строителей — они заканчивали перетаскивать уголь в сарайчик. Дарья Лукинична тетешкалась со щенком, сама то она одинокая — муж с детишками умерли от тифа в гражданскую войну. Мы посидели с ней на крылечке, посудачили на разные темы, наконец явился Семен. Притащил давешних щенков, похвастался — так удачно на рынок сбегал, пионера вчерашнего нашел, посмотри какие красавцы. — Я их с собой заберу.
— Семен, покорми щенят, а то до отъезда не доживут, умрут с голода.
Скуратов засуетился и прихватив бидончик, убежал за молоком к соседям.
Сидя за ужином, совершенно серьезно ему заявил:
— Теперь на тебе лежит большая ответственность за этих ребят — я кивнул в сторону спящих собачат. — И будь любезен, придумай им нормальные клички, а то назвал бабкиного щена фамилией нехорошего человека, будем переименовывать.
