— Знала, знала, дорогая, — парировал Бэзил, доедая четвертый кусок тоста с мармеладом. — Я показывал тебе заметку об этом вчера в вечерней газете.
— И опять женщина?
— Да.
— Они были… — она осеклась и осторожно добавила: — Они подверглись поруганию?
— Там ничего не сказано. Наверняка… хотя, кажется, в газете было что-то сказано о пропавших сумочках.
— Так, значит, это уже нельзя назвать нашим, местным убийством, не так ли, — жизнерадостно продолжил Марк. — Это похоже на заезжего гастролера.
Мать пригвоздила его взглядом:
— Мне кажется, здесь нет темы для шуток, Марк. Эта вторая была убита неподалеку от нас — всего-то через реку. Несколько сот метров…
— И еще сотня метров водной поверхности.
— Ну и что? Я шагу не сделаю отсюда, пока этот маньяк не будет пойман. Пока этот монстр на свободе, ни одна женщина не может чувствовать себя в безопасности. — Марк открыл было рот, однако замолк, предвидя дальнейшие препирательства.
Он взглянул на отчима:
— Ты опоздаешь на поезд, приятель, если не поторопишься. Хочешь, подброшу до станции?
Бэзил посмотрел поверх газеты на часы-ходики на стене позади Марка.
— Бог мой, я и понятия не имел, что уже столько времени. Слишком долго гулял утром. — Он перевел взгляд на окно. — И погода не такая уж приветливая. Спасибо, Марк, я воспользуюсь, пожалуй.
— Куда ты едешь, Марк? Ты ведь не открываешь магазин по четвергам. Я думала, ты подбросишь меня в Милчестер, — капризно проговорила мать. — Ты же знаешь, мне нужно новое платье на свадьбу к Карлслейкам.
— Я знаю, мама, — сказал Марк, вставая и бросая салфетку возле тарелки. — И так же знаю, что мне придется продать одну из любимых вещей, чтобы оплатить это платье.
Она удивленно посмотрела на Марка, затем сделала неопределенный звук зубами:
— Не болтай глупости.
— Я действительно должен поехать в город, но вернусь через час, так что твой тур в Милчестер не откладывается, не беспокойся.
— И что же мне делать здесь, пока ты в городе?
Марк уже следовал за Бэзилом к двери.
— Поразмысли над смыслом жизни. Это принесет тебе пользу.
Когда Бэзил пришел к ней, чтобы отдать традиционный поцелуй, уже в пальто и шляпе, она была страшно обозлена:
— Ты должен серьезно поговорить с Марком, Бэзил. В последнее время он стал просто невозможен.
— Любовь моя, он вряд ли послушается меня, — ответил Бэзил.
Бэзил был высокий, худой, интересный мужчина лет пятидесяти. К его словам и взглядам прислушивались в хорошем обществе в Лондоне. Ранняя женитьба, не продлившаяся долго, сформировала в кем гетеросексуальные наклонности, а его продолжительное холостяцкое существование приписывали либо «разбитому сердцу», либо нежеланию повторить ошибку молодости. Его манеры, очарование и непринужденность завоевали ему любовь и популярность; и тем больше было разочарование «света» и некоей Найжел Дампстер, когда он внезапно женился на «неизвестной» Мейбл Пикок, вдове неопределенного возраста — но, несомненно, обладательнице определенного состояния. Несмотря на ожидания противоположного, Бэзил остался верным жене и образцово выполнял семейные обязанности, не потеряв свои позиции в Сити и отличаясь безупречным поведением.
