— Ты это несерьёзно.
— Артуро, глава местного клана, хочет выгнать меня из эфира. Могу предположить, что ты разозлил его недавно?
— Гм, да, можно и так сказать.
Есть какая-то подоплёка. Придётся обождать, чтобы позже вырвать у Кормака признание.
— Давай представим, что он нанимает тебя через третью сторону и вызывает полицейских, пока ты на задании, тем самым лишая тебя шанса уйти. Ты может, и уничтожаешь оборотней из принципа, но моё убийство тебе ничем не оправдать. В ту минуту, как ты нажмёшь на спусковой крючок, полицейские изрешетят тебя пулями. Как тебе такая перспектива?
Пауза, достаточно долгая, чтобы моё трепещущее сердце сделало удар с полдюжины раз.
— Ты псих.
Я не слышала шагов, не слышала оружие. Он перестал двигаться. Я нервничаю? Я не видела пушек. А мне и не надо: я чувствовала запаха тела Кормака, взвинченные нервы и пряный лосьон после бритья. Я чувствовала запах оружейного масла. Чувствовала… серебро. У него серебряные пули. Любые сомнения относительно правдивости его требований и намерений исчезли. Он выслеживал ликантропов и вампиров, и если он жив, чтобы говорить о своих жертвах во множественном числе, то он знал своё дело.
Я всё ещё в эфире и затыкаю за пояс все остальные шоу, беря в прямом эфире интервью у моего потенциального убийцы по национальному синдицированному радио. Поэтому я возбуждена? Я заговорила быстрее. Слова были моим оружием, как пушки Кормака — его. Оставалось только надеяться, что моя мишень тоже смертна.
— Эй, Кормак, а ты когда-нибудь имел дело с оборотнем с предменструальным синдромом?
— Нет.
— Ну, это реальная сука.
Он стоял прямо за дверью. Ему нужно лишь заглянуть внутрь и выстрелить. Мои пальцы зудели, кости тоже. Я хотела измениться, хотела бежать. Я чувствовала, как Волчица цепляется за мой жёстко удерживаемый контроль, в самозащите, самосохранении. Я могу бороться… но не буду. Сжав дрожащие ладони в кулаки, я задержала дыхание. Мэтт присел в углу с широко раскрытыми от страха глазами. Он уставился на меня. Не на дверь или Кормака, а на меня. Оборотень.
Кормак рассмеялся. Смех прозвучал нежно, почти неразборчиво даже для моего чувствительного слуха. Следующим я услышала щелчок — предохранитель вернулся на место.
— Я могу задать вопрос?
Буду я жить? Умру? Какой?
— Конечно.
— Что это за имечко для оборотня? Китти?
— Не трогай моё имя, - зашипела я.
— Предлагаю сделку, Норвиль. Я отменяю контракт, а ты не выдвигаешь обвинения.
— Хорошо, — быстро откликнулась я. Меня больше интересовала сохранность своей тушки, чем какой-то иск в суд.
