— Умно.
— Он очень доверял вам, Дип.
— Там было слово «определить» или «отомстить»?
— Определить. Так или иначе, но мистер Беннет желал розыска убийцы, не больше. Остальное, подразумевалось, возлагалось на закон.
— Разумеется. Закон. Но у меня еще один вопрос, Вильс. Определить удовлетворительно для кого?
— Вы очень проницательны, Дип.
Он открыл один из ящиков своего стола и извлек оттуда газетный лист, который и протянул мне. Красным карандашом там было подчеркнуто два столбика. Это была страница из широко распространенной газеты «Аптаун Спикинг», а статейка принадлежала перу Роска Тейта. Статейка была мне знакома, и я не имел никакого желания вновь перечитывать этот сгусток человеческой ненависти, превращенный в печатный оттиск. Роска Тейта переполняла ненависть к трем людям на свете — ко мне, к Беннету, и к самому себе.
— Для него? Я должен доказать Роску?
— Не обязательно. Просто «определить».
В уголках рта Бэттена обозначилась лукавая усмешка, и он добавил:
— Это не так-то легко. Вы сами понимаете. Полиция ничего сделать не смогла. Никаких следов и даже никаких правдоподобных версий. Вот, разве, Роск…
— Он достаточно сильно ненавидит меня.
Улыбка на лице Бэттена стала гораздо шире.
— На то у него есть соображения.
Я быстро взглянул на Бэттена, и он докончил:
— Роск думает, что это сделали вы, Дип.
— Странная степень глупости.
— Повторяю, у него свои соображения.
— Продолжайте.
— Дело Беннета значительно, и оно процветало. Двадцать лет вас здесь не было, но вы вполне могли быть осведомлены о положении всех дел Беннета. Никто, кроме вас, исключая, разумеется, закон, не знал завещания Беннета. Хотя бы в главном. Отсюда Роск логически и выводит вашу заинтересованность в… ну, скажем, в устранении завещателя. Понимаете?
— Без особого труда. Но меня интересует другое. Предположим, я не смогу разыскать убийцу, кто в таком случае наследует дело и имущество Беннета?
Теперь улыбка Бэттена обнажила его большие и белые зубы.
— Я, только я. Я получу все.
— Ловкий мальчик.
— Само собой.
— Я могу вас убить, Вильс.
— Но… — Он побледнел, но кое-как овладел собой и проговорил: — Вы запутаетесь так крепко…
— Это меня не удержит от того, чтобы убить вас, Вильс.
Лицо Бэттена заметно осунулось. На какую-то долю минуты он забыл, что такое крепкий и твердый мужчина. За двадцать лет он стал большой фигурой, и перспектива смерти воспринималась им, видимо, весьма болезненно.
— Что я должен буду получить? — спросил я.
