Уезжать надо. Разыщут еще.
Собрали скарб. Поехали. В сторону Ингушетии. Через затемненные лесами отселки, через мелкие аулы, лежащие па пути. Останавливаясь в них на три, на четыре дня, чтобы передохнуть детям и обремененным женщинам. Так медленно добрались до ингушей, в Экшкун-юрт.
В Экшкун-юрте люди, соседи.
— Кто приехал? Почему приехал?
— Чеченцы приехали. Урусмартаповские. От кровников скрываются.
— От каких кровников?
— Забыли мы фамилию их. Всякий человек кровников иметь может.
Только хозяева знали, кто гости, от каких кровников скрываются гости.
Зелимхан не был Зелимханом. Мужем двух жен был он, отцом четырех детей. Спасающимся от кровников. Он часто уезжал в Назрань и привозил своим мануфактуру и газеты:
— Послушаем, что про меня пишут.
В Чечню уезжал. Из Чечни возвращался злой:
— Аи, аи, аи, что новый полковник делает! Галаев свирепствовал.
Галаев сам горец, из казаков моздокских. Как горец, Галаев подошел к корню вопроса, как царский администратор, он Мечтал об устранении причин явления полумерами. Таковых, по его мнению, было две: малоземелье и родовой дух, в котором продолжала консервироваться Чечня. Для увеличения земельной площади он мечтал осушить Истисинские. болота. А родовой быт и существовавшие в нем право и мораль решил уничтожить действом административным. Всех так или иначе заподозренных в сношениях с Зелимханом он ссылал или в Россию, или в Сибирь. Ссылал Галаев беспощадно и по рецепту генерала Михеева. Ссылки предшествующих администраторов не давали желанного результата. Ссыльные возвращались и пополняли абреческие кадры. Чтобы уничтожить тоску по родине, по семье, Галаев начал высылать с семьями. Каждой высылке предшествовал арест, и тюрьмы наполнялись преступниками в возрасте от грудного и до старческого, переходившего в маразм.
Галаев видел экономические причины абречества, видел родовые причины его. С тем большей настойчивостью проводил он систему фамильных высылок.
— Уо! Полковник. Вспомни Добровольского, полковник!..
…Отношения между Зелимханом и полковником обострились, в особенности после убийства Турченко.
Турченко — дорожный мастер. За что Зелимхан мог убить Турченко? Какое дело Турченко до Зелимхана, Зелимхану до Турченко? Разве тронул когда-нибудь где-нибудь Зелимхан рабочего или хлебороба? Обидел разве? Ведь было, что встретил Зелимхан в степи извозчика, плакавшего над опустелыми оглоблями. Зелимхан ограбил извозчика.
— Какой Зелимхан? Я Зелимхан. Разве я тебя
