Чем ближе был ресторанный зал, тем сильнее пахло едой и больше пассажиров выходило из кают в коридоры. Некоторые выглядели бывалыми, шлепая по коридорам в спортивных костюмах и фирменных тапках с бархатным верхом, другие пытались навести какой-то лоск, приодеться, наложить на помятые лица кремы и косметику – иногда прямо на ходу.
Где-то плакали дети, которых, даже не проснувшихся толком, тащили на ранний завтрак.
Роджер сразу вспомнил все полагающиеся случаю фразы кельнера, который останавливал мамаш с детьми у входа и рекомендовал им вернуться в каюты. Теперь все повторялось.
– Мадам, вы можете вернуться в каюту, детям до двенадцати лет завтрак приносят по месту.
– Ну, а как же я?
– И вам тоже, мадам, вы должны были прочитать это в транспортном буклете, он лежал на кровати.
– Но я уже тут!
– Ваш ребенок плачет, мадам…
– Прошу прощения, – произнес Роджер, пробираясь между кельнером и всклокоченной мамашей, встряхивающей ребенка так, что он с плача переходил на икоту.
– Но там уже мой муж! Густав! Густав!..
– Энни, иди скорее, я занял все места! Иди, здесь будет удобно!..
Проходя между столиков, Роджер улыбнулся. Он уже и забыл, какой тут по утрам случался дурдом – в первое утро путешествия. Это потом все освоятся, привыкнут, а пока все напоминало птичий базар.
Пройдя в дальний конец зала, Роджер занял место за столиком, стоявшим далеко от искусственных окон с аляповатыми пейзажами. Здесь было потемнее, зато до кухни рукой подать, поэтому обслуживали быстро и не нужно было ждать, когда запыхавшийся официант в очередной раз спросит:
– Вам первое подавали?!
Скоро возле столика остановился еще один бывалый путешественник, полноватый мужчина в потертом вельветовом костюме цвета морской волны. По костюму было видно, что он использовался и в качестве пижамы.
– Не возражаете, если присяду? – улыбнулся незнакомец.
– Не возражаю.
– Вильям Стоккер, занимаюсь разработкой управленческих методик для малых сельхозкооперативов.
– Макс Флойд, экономический адвокат. Но, если честно, только помощник.
– Да, дружище, на адвоката, да еще экономического, вы точно не тянете. Без обид, – заметил Стоккер, раскладывая на коленях салфетку.
– Какие уж там обиды, – отмахнулся Роджер.
Подскочивший официант поставил на стол первые блюда и салаты, а потом унесся, заставив колыхаться края скатерти.
– Не люблю я этот «Фердинанд Блу», суда старые, ночью все скрипит, и эта кормежка в четыре смены одолевает, – пожаловался попутчик, приступая к салату.
