Дружок весело насвистывая, сел в машину, и мы поехали ко мне.
Глеб.
О, моя голова!
Глаза открываться не хотели абсолютно, но я их разлепил. Так, теперь нужно в душ.
До ванной добрался без проблем. Постояв под холодными струями воды, я, наконец, полностью пришел в себя.
Да, не нужно было вчера так назюкиваться. Но кто ж знал, что нас с двух бутылок вискаря развезет?
На кухне уже во всё гремела посудой Татьяна Алексеевна. Нацепив Тарасовы шорты, я поплелся на ароматный запах кофе.
- Ой, Глебушка, ты уже встал?
- Доброе утро, теть Тань. А где Тарас?
- Пошел мыться. Вы зачем вчера так нахрюкались поросята?
- Ой, не напоминайте, - скривился я.
Мать Тараса усмехнулась и поставила передо мной большую кружку вареного кофе. Когда в кухню вошел друг, я уже был похож на человека. Посмотрев на бодрого Тараса, который был свежий и уже в костюме, я грустно вздохнул.
- Друг, ты чего такой печальный? - спросил он, запихивая в рот оладий.
- А ты я смотрю, прям очень веселый! - съехидничал я.
На самом деле мне было завидно, что Тарас может есть. Мне тоже хотелось, но организм после вчерашнего был явно против, и пришлось довольствоваться только кофе.
- Я с утра потаскал гири и все пОтом вышло, а ты дрых как сурок, вот тебе теперь и хреново.
- Мальчики, - послышался голос Татьяны Алексеевны. - Вы завтракайте, а то на работу опоздаете.
Мы дружно послушались совета и замолчали. Мне это напомнило времена школы. Тогда мы жили в одном доме и часто оставались ночевать друг у друга. Наши родители дружили семьями. И так вышло, что мы с Тарасом сдружились. Одна школа, один универ, даже в армию мы пошли одновременно.
Служили в разных частях, но в одной республике. Чечне. И много и мало в этом слове. Мы попали как раз во вторую волну, многое потеряли. Тарас в частности отца. Сердце Сергея Васильевича не выдержало, когда в новостях сообщили о том, что был расстрелян КПП.
Это были ребята, с которыми служил приятель, но его тогда к счастью не было на посту. Обидно, что Тараса не отпустили даже на похороны. Я тогда злился ужасно, и чуть своему командиру рожу не набил. До сих пор тошно вспоминать, как эти полковники и прочие коммандос отправляли нас, зеленых пацанов, на смерть.
Нет, были и среди них нормальные мужики, но ни все. В армии и я, и Тарас получили свои прозвища. Сейчас почти никто нас так не зовет, но раньше, после армии все друзья звали именно по ним. Не понимая, что этим напоминают об оставшихся там товарищах.
