Все, что говорит генерал Болховитинов, я стремлюсь записать в свой маленький блокнот, который держу на правом колене. Виктор Федорович с настораживающим вниманием смотрит на мою ручку, умолкает и, неожиданно встрепенувшись, говорит:
— Вы хотите об этом написать?
— Так точно, написать.
— Вот и прекрасно — пишите. Напишите о Бахчиванджи.
Лицо профессора расплывается в просящей улыбке, он нетерпеливо и напряженно ждет.
— Извините, Виктор Федорович, я не могу о нем написать.
— Но почему? — громко спрашивает генерал и свои могучие мускулистые руки энергично подбрасывает вверх, выражая недоумение, и обреченно опускает на изогнутые ручки кресла. — Пишут же сейчас о космонавтах? Поймите, товарищи журналисты, как бы велики достижения ученых и конструкторов ни были, мы не подвергаем свою жизнь опасности, а испытатели — постоянно. И чем сложнее мы создаем аппарат, тем риск больше. Григорий Яковлевич Бахчиванджи только по случайному стечению обстоятельств не стал Героем Советского Союза. Но верю — будет.
Весной 1962 года журнал «Авиация и космонавтика» опубликовал статью заслуженного деятеля науки и техники генерал–лейтенанта ИТС В. Пышнова «На первом реактивном». Он писал: «Самолет «БИ-1» был по существу пилотируемой крылатой ракетой, и первый его полет весьма напоминал полет ракеты, хотя запас импульса был еще невелик. Имя энтузиаста ракетного полета летчика Григория Яковлевича Бахчиванджи занимает достойное место в истории как предшественника наших замечательных космонавтов Юрия Алексеевича Гагарина и Германа Степановича Титова».
Пройдет несколько лет, и мысль ученого, председателя Государственной комиссии на испытаниях «БИ-1» В. Пышнова подтвердит Юрий Алексеевич Гагарин: «Если бы не было Григория Бахчиванджи, может быть, не было бы и 12 апреля 1961 года».
По–гагарински лаконично и точно.
— Да, я обязательно займусь сбором материала о Бахчиванджи, — решаю я и говорю об этом Болховитинову. — Но читателям интересно знать и о человеке, который создал летательный аппарат, испытанный летчиком, и это цель сегодняшнего к вам прихода.
Виктор Федорович, весь погруженный в себя, задумчиво смотрит в окно. Беседа затормаживается, нет, буксует, как автомобиль на скользком подъеме. Усилий много, а результата нет. Завидная тишина свидетельствует о «несовместимости» присутствующих. Наконец, наше молчание нарушается вопросом хозяина.
— Вы знакомы с Петром Михайловичем Стефановским?
Вместо ответа я кивнул головой и настороженно посмотрел на генерала.
