А признаваться в чём-либо Селиверст не хотел.
Он снова поднялся, услышав вопрос судьи:
— Подсудимый Карманов Селиверст! Когда вас арестовали на дороге в день убийства Мотылькова, куда вы ехали?
— В падь, смотреть сено.
— А в первый раз, утром? Карп Карманов говорит, что вы два раза ездили.
Селиверст молчал. Прокурор в своей речи уже твёрдо и убеждённо сказал:
— Вдохновитель убийства, значит, подлинный убийца — вот он, Селиверст Карманов!
Тот невольно приподнялся, потом снова сел. Он подумал, что теперь уж, пожалуй, всё равно… Если спросят, он расскажет, как было дело. Но тут же приободрил себя: «Нет, мы ещё повоюем! Ещё не всё потеряно! Послушаем, какой приговор будет, можно и обжаловать».
Прокурор доказал вину Карманова как организатора травли сельского активиста, как подстрекателя к антисоветским действиям, но всё же доказать, что он сам убил Мотылькова, не смог.
За организацию антисоветской группы суд приговорил Селивёрста и Карпа Кармановых к тюремному заключению с последующей высылкой без права возвращения в свои края, Луку Ивановича Карманова — к трём годам, но срок заключения, за старостью обвиняемого, суд решил считать условным. В конце приговора суд вынес частное определение о розыске Волкова Геннадия Васильевича, двадцати двух лет.
Но Егору не по себе стало, когда судья сказал ему после чтения приговора:
— Свидетель Веретенников! Вам понятно теперь, что вы вольно или невольно способствовали укрывательству преступника? Понятно, что суд имел право привлечь вас за это к уголовной ответственности?
— Понятно, — наклонил голову Егор.
— Подумайте о своей судьбе! Разберитесь в самом себе — кто вы такой?
Григорий Сапожков сразу же поехал домой. И приговор суда, и особенно то одобрение, с которым встретили его все присутствующие в зале крестьяне, взволновали Григория. «Народ за нас, — думал он. — Никто с вами не пойдёт! — мысленно обращался он к осуждённым. — Приходит вам конец!» О Егоре Веретенникове Сапожков думал: «Ну и упрям же Тамочкин, а не дурак!» Григории считал, что Егор, отрицая виновность Генки, выгораживал только себя. Он продолжал негодовать на Веретенникова.
— Ну, доказали тебе, что Егор ни при чём? — встретила жена Григория.
Его очень обидело, что она даже не поинтересовалась главным — к чему приговорили убийц Мотылькова, — и он промолчал.
Когда мимо их избы проехал на телеге Егор, Елена бросилась к Веретенниковым.
— Отпустили? Оправдали? Невиновен! — Плача, она обняла брата.
