Но всё вышло иначе. Оказалось, что Селиверст его только поманил. Давая ему деньги, Карманов на него рассчитывал..
Однажды на сборище у Селивёрста было упомянуто имя Дмитрия Мотылькова.
— Мотыльков — самый вредный человек у нас в Крутихе, — говорил сквозь зубы Селиверст. — Сапожков и все другие делают то, что он велит… Убрать его надо!
Все сразу замолчали, как только Селиверст произнёс эти слова. А Генку обуял страх, потому что Селиверст пристально поглядел на него…
Теперь это же имя гонит его прочь из Крутихи. Ему ни за что нельзя встречаться с Селивёрстом Кармановым. Если же он с ним встретится, тогда… Генка боялся об этом подумать.
У него уже пропала охота ликовать по поводу своей ловкости и потешаться про себя над оставшимися в Крутихе милиционерами. Усталый и не уверенный в том, что идёт правильной дорогой, Генка угрюмо оглядывал степь. Ночь близилась к концу, перед рассветом стало как будто темнее. По низине задымился вихрь, закружились снежинки, треснуло, зазвенело что-то в ближнем овраге. Но это были обычные звуки холодной предвесенней ночи, и Генка к ним уже успел привыкнуть. О близости леса уже можно было судить по кустарникам, росшим на невысоких холмах и по краям оврагов. Вдруг совсем близко раздался протяжный и тоскливый волчий вон. Генка застыл неподвижно, вглядываясь в темноту. Он слыхал, что волков много в Скворцовском заказнике, отсюда они распространяются по всей округе. Генка неуверенно сделал шаг вперёд и сразу же увидел зверя.
Волк сидел на дороге. Один. Тощий, ледащий. Генка топнул на него. Боясь громко кричать, зашипел, замахал руками. Зверь отскочил и снова сел, ощеривая клыки. Генка снова наступал. Зверь опять отскакивал. Сколько времени это продолжалось, Генка не замечал. Пот заливал ему глаза, пар клубился вокруг его головы, дыхание вырывалось со свистом. Генке надо было часто махать руками, приседать, делать устрашающие движения. А волк всё отскакивал в сторону, чуть поодаль садился, выжидающе следил за человеком. Наконец, подняв морду кверху, он завыл. И тотчас же ему; откликнулись другие волки; Генке показалось, что они были совсем близко. Он затравленно огляделся. Уже бледнела, становясь прозрачной, узкая луна на посветлевшем небе. Угасали звёзды. Наступало утро. Рядом чернел лес — это мог быть только Скворцовский заказник. Генка ступил от дороги в сторону и побежал. Волк перестал выть и скакнул за ним…
Генка, добежав до лесной опушки, бросился к высокой сучковатой берёзе и полез на неё. Пальцы срывались, страх сковывал движения. Но ему удалось ухватиться за сук, подтянуться. Волк, подбежав к берёзе, поднял морду кверху и завыл. Генка, сидя на дереве, видел, как на его призыв начали сбегаться волки. «Они меня загрызут, или я замёрзну тут», — в тоске думал Генка. Стоило ему уходить из Крутихи, чтобы здесь, в этом лесу, попасть к волкам! Сперва, когда Генка влез на берёзу, ему было жарко. Но скоро зубы у него застучали от холода. «Пропаду, пропаду», — упал он совсем духом.
